Автор: Здравствуйте, друзья!
Если говорить о сути работы кинорежиссера „общό“, то ее можно сформулировать так: режиссер должен построить визуальный ряд и „озвучить“ его голосами персонажей будущего фильма. Основой всему служит текст сценария киноленты. Образно говоря, сценарий – не только фундамент и стены „здания“, возводимого режиссером, но и „первородные“ дух и слово, наполняющие этот „дом“.
Уникальность советской киношколы обеспечивалась, в первую очередь, великолепной армией сценаристов. И здесь нельзя не отметить выдающийся вклад „нашего брата“. Возьмем, к примеру, такой „бренд“ как „Эмиль Брагинский“. Что он означает? Отвечу: многие лучшие фильмы Эльдара Рязанова были бы попросту невозможны без его сценариев. Персонажи „Берегись автомобиля“, „Зигзага удачи“, „Стариков-разбойников“, „Иронии судьбы, или С легким паром“, „Служебного романа“, „Гаража“, „Вокзала на двоих“, „Забытой мелодии для флейты“ – все они, открывая рот произносят тексты сценариев Эмиля Брагинского! Или другой „бренд“ – Григорий Горин („в девичестве“ Офштейн). Он „про-папа“ таких замечательных лент как: „Тот самый Мюнхгаузен“, „О бедном гусаре замолвите слово“, „Дом, который построил Свифт“, „Формула любви“, „Убить дракона“… Без Георгия Полонского не было бы ни (поразившего меня в детстве) „Доживем до понедельника, ни „Ключа без права передачи“, без Александра Борщаговского – „Три тополя на Плющихе“ и „Дамского портного“, без Эдварда Радзинского – „Еще раз о любви“, без братьев Стругацких – „Сталкера“, а без Фридриха Горенштейна не было бы другой гениальной работы Тарковского – „Соляриса“, как не было бы без Горенштейна, любимой многими, „Рабы любви“…
И не смеялись бы мы вспоминая: „Управдом – друг человека“, „Казань брал, квартиру Шпака…не брал!“, „И заморская икра – баклажанная“, „Все уже украдено до нас“, „Наши люди в булочную на такси не ездят“, „Как говорит наш замечательный сатирик Аркадий Райкин, женщина — друг человека!“, „— Жить, как говорится, хорошо. — А хорошо жить ещё лучше!“, „Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире!“, „Цигель, цигель, айлюлю!“, „Шампанское по утрам пьют…“ и многие другие фразы из фильмов Леонида Гайдая, если бы не сценарии, написанные Яковом Костюковским, Морисом Слободским, Владленом Бахновым, Аркадием Ининым.
И не пустели бы улицы советских городов ко времени начала очередной серии „Семнадцати мгновений весны“ не будь сценария Юлиана Семенова (Ляндреса). И не отзывалась бы в нас голосом Владимира Семеновича фраза: „Вор должен сидеть в тюрьме!“, если бы братья Вайнеры не написали сценарий „Место встречи изменить нельзя“…
Всех представителей сценарного искусства перечислить невозможно. Как невозможно и не назвать имена: „патриарха“ Евгения Габриловича („Машенька“, „Два бойца“, „Коммунист“, „В огне брода нет“, „Начало“, „Монолог“, „Странная женщина“…), Александра Володина (Лифшица) („Звонят, откройте дверь“, „Старшая сестра“, „Дочки-матери“, „Пять вечеров“, „Осенний марафон“, „Назначение“…), Леонида Зорина (Зальцмана) („Друзья и годы“, „Человек ниоткуда“, „Транзит“, „Покровские ворота“…), Юлия Дунского и Валерия Фрида („Жили-были старик со старухой“, „Служили два товарища“, „Гори, гори, моя звезда!“, „Сказ про то, как царь Пётр арапа женил“, „Экипаж“, „Сказка странствий“, „Затерянный в Сибири“…), Александра Гельмана („Ксения, любимая жена Федора“, „Премия“, „Обратная связь“, „Мы, нижеподписавшиеся“, „Зина-Зинуля“…), Александра Бородянского („Мы из джаза“, „Зимний вечер в Гаграх“, „Курьер“, „Город Зеро“, „Дежа вю“, „Цареубийца“, „Всадник по имени смерть“…), Александра Миндадзе („Слово для защиты“, „Поворот“, „Охота на лис“, „Остановился поезд“, „Парад планет“, „Слуга“…)
А теперь о том, что послужило поводом для столь долгой „увертюры“.
2 ноября исполнилось 100 лет со дня рождения выдающегося сценариста Анатолия Гребнева. То ли потому что ему хорошо запомнились слова Митрича из „Золотого теленка“ („Айсберги! – говорил Митрич насмешливо. – Это мы понять можем. Десять лет как жизни нет. Все Айсберги, Вайсберги, Айзенберги, всякие там Рабиновичи“), то ли еще по какой-то причине, он решил подписывать свои работы не фамилией Айзенберг, а псевдонимом Гребнев, cменив также имя Густав на Анатолий.
В кино Гребнев пришел довольно поздно – в 37 лет. Пришел, покинув газетный „фронт“, чтобы посвятить другую часть жизни кинематографу. Ему было „что сказать“ современникам; они же, в свою очередь, становились персонажами его текстов.
Советских сценаристов условно можно разбить на две группы. Принадлежащие первой, появлялись на съемочной площадке только по просьбе режиссера и при необходимости внести коррективы в сценарий. Они, так сказать, „умирали“ в режиссере.
Другие, отстаивающие свои тексты, свое видение будущей картины редкими гостями на съемках не были. Гребнев, проживающий судьбы своих героев, предать их не мог и потому принадлежал к этим „другим“. Анатолий Борисович как-то сказал, что ему приходится делить свою жизнь между письменным столом и съемочной площадкой – столь важен был для него процесс съемки.
Когда снимался, ставший культовым 60-х, „Июльский дождь“ режиссера Марлена Хуциева спросили, о чем фильм. Хуциев ответил, что сказать сможет лишь тогда, когда съемка фильма закончится. Точно также мог бы ответить и Гребнев. И не только по поводу „Июльского дождя“, для которого писал сценарий, но, наверное, и о всех своих работах. Возможно это обстоятельство и стало одной из причин „неоднозначности“ восприятия сценариев Гребнева – сценариев „на размышление“.
Он работал с выдающимися режиссерами: Юлием Карасиком, Марленом Хуциевом, Юлием Райзманом (Юлия Яковлевича Гребнев называл своим учителем), Виктором Трегубовичем…
Затрудняюсь назвать лучший фильм снятый по его сценарию. Люблю многие, но чаще всего пересматриваю „Успех“ (режиссер Константин Худяков.)
А вы, друзья? Что любите вы? Помните, что „планета“ по имени Анатолий Гребнев всегда ждет вас!
Без Ляндреса НИ мгновения, без Вайнеров Место встречи изменить нельзя “…
Помните, что „планета“ по имени Анатолий Гребнев всегда ждет вас!“
P.S. Без БЛОГОВ нет ни Вайнеров, ни Соколовских. Нет и Зорина (Зальцмана).