Автор: Фредерик Логвалл. Призраки Джорджа Кеннана, или Уроки холодной войны. Часть 2, окончание
Foreign Affairs (США) 04 января 2023
Начало см. https://blogs.7iskusstv.com/?p=110224
Кеннан, как показывают источники, возражал против экспансивного характера речей Трумэна и того, что они означали для политики. Но он решил не изменять статью «Х» — тогда еще находившуюся в разработке — подчеркнув свое стремление к ограниченной форме сдерживания. Появившееся в июле под псевдонимом «Х» и заголовком «Источники советского поведения», эссе было широко воспринято как систематическое изложение последних мыслей администрации об отношениях с Москвой, поскольку автор изложил политику «жесткого сдерживания, предназначенного, чтобы противостоять русским с неизменной контрсилой в любой точке, где они проявляют признаки посягательства на интересы стабильного мира». Казалось, Кеннан говорил, что дипломатия — пустая трата времени. Враждебность Сталина к Западу была иррациональной, не оправдываемой действиями США, и т.о. с Кремлем нельзя было договориться; нельзя было ожидать, что переговоры ослабят враждебность и положат конец американо-советскому столкновению. СССР, писал он, «был фанатично убежден, что с США не может быть постоянного modus vivendi».
Но влиятельный обозреватель Уолтер Липпманн выступил против эссе Кеннана в серии из 14 статей в The New York Herald Tribune в сентябре и октябре 1947 года, которые были прочитаны во всем мире. Статьи были сгруппированы в книгу под названием «Холодная война», что дало название соревнованию сверхдержав. Липпманн не оспаривал утверждение Кеннана о том, что СССР расширит свое влияние, если не столкнется с американской мощью. Но, по его мнению, угроза была прежде всего политической, а не военной. Липпманн настаивал, что чиновники в Москве опасались за безопасность и руководствовались решимостью предотвратить возрождение германской мощи. Отсюда их решимость захватить контроль над Восточной Европой. Липпмана огорчило то, что Кеннан, а также Белый дом Трумэна, казалось, были слепы к этой реальности и к возможности вести переговоры с Кремлем по вопросам, представляющим взаимный интерес. Как он писал: «История дипломатии — это история отношений соперничающих держав, не имевших политической близости и не откликавшихся на призывы к общим целям. Для дипломата думать, что соперничающие и недружественные силы не могут прийти к соглашению, значит забыть, что такое дипломатия. Дипломатам было бы нечего делать, если бы мир состоял из партнеров, наслаждающихся политической близостью и откликающихся на общие призывы». Липпманн добавил, что сдерживание, предложенное Кеннаном, рискует втянуть Вашингтон в защиту любого количества отдаленных и нежизнеспособных частей мира. Военные действия в таких периферийных районах могут привести к банкротству казначейства и в любом случае мало что сделают для укрепления безопасности США. Американское общество станет милитаризованным, чтобы вести «холодную войну».
Кеннан был уязвлен этим выпадом Липпмана, который Костильола, как ни странно, не обсуждает. Дипломат восхищался Липпманом как выдающимся аналитиком внешней политики Вашингтона, ему было лестно, что этот человек уделил так много места тому, что он написал. Более того, он обнаружил, что согласен со многими интерпретациями Липпмана, в том числе в отношении оборонительной ориентации Москвы и необходимости для американских стратегов различать центральные и периферийные районы мира. «Советы не хотят вторгаться», — написал он в неотправленном письме Липпману в апреле 1948 года, добавляя, что его намерение в статье «X» состояло в том, чтобы сообщить соотечественникам, что им предстоит долгий период сложной дипломатии, когда доминирует политика. В последующие месяцы Кеннан, директор сформированного Штаба планирования политики в Госдепе, начал осуждать милитаризацию сдерживания и очевидный отказ от дипломатии в советской политике Трумэна. Он настаивал на переговорах с Кремлем, как это делал Липпманн. Его влияние ослабло, Кеннан покинул правительство в 1950 году, вернувшись послом в Москву в 1952 году, а затем, при президенте Джоне Ф. Кеннеди, — послом в Югославии.
Вскоре началась карьера Джорджа Кеннана как историка и интеллектуала в Институте исследований в Принстоне. Это продлится полвека. Читателям почти не известны ни «Американская дипломатия», важная реалистическая критика того, что Кеннан назвал «юридико-моралистическим» подходом к внешней политике США, ни два тома мемуаров, первый из которых следует считать классикой. Костильола мало говорит об анализе Кеннаном военной интервенции во Вьетнаме, но многое о его отвращении к студенческим протестам против войны. Но читатели заслуживают знать большего, например, о том, что дипломат-историк сделал в отношении кризисов вокруг Берлина и Кубы при Кеннеди в начале 1960-х годов или о том, как он интерпретировал обострение между сверхдержавами при Джимми Картере в 1979–1980 годах.
С годами Кеннан все больше чувствовал себя недооцененным. Чаще всего он был Кассандрой, отчаявшейся от состояния мира и своего места в нем. Даже распад СССР в 1991 году не принес Кеннану особого энтузиазма. В течение полувека он предсказывал, что этот день наступит, но он чувствовал только разочарование тем, что холодная война длилась так долго, и опасения, что Вашингтон рискует спровоцировать русский национализм и милитаризм своей поддержкой НАТО и экспансией на территории бывшего СССР. Он опасался, что результатом может стать новая холодная война. Осенью 2002 года, в возрасте 98 лет, он протестовал против того, что считал безрассудным стремлением администрации Джорджа Буша к войне в Ираке. История международных отношений США, сказал он прессе, показала, что, хотя «вы можете начать войну с определенными мыслями, в конце концов вы обнаружили, что боретесь за совершенно другие вещи, о которых раньше и не думали». Его встревожило то, что у администрации не было плана относительно Ирака после падения Саддама Хусейна, и он сомневался в свидетельствах предполагаемого наличия в стране оружия массового уничтожения. Он утверждал: если выяснится, что у Саддама действительно есть оружие или он вскоре его приобретет, то проблема, по сути, будет региональной, а не заботой Америки.
Все это время Кеннан осуждал то, что он считал злоупотреблениями индустриализации и урбанизации, и призывал к восстановлению «правильных отношений между человеком и природой». При этом он стал одним из первых сторонников защиты окружающей среды. Все это время его антимодернизм демонстрировал ретроградную сторону, поскольку он косо смотрел на феминизм, права геев и растущее этническое и расовое разнообразие в его стране. Возможно, только евреи, китайцы и «негры» сохранят свою самобытность, предположил он, и т.о. используют свою силу, чтобы «подчинить себе и господствовать» над остальной нацией. Костильола язвительно комментирует: «Кеннан был достаточно осведомлен, чтобы ограничивать подобную расистскую чепуху своим дневником и обеденным столом».
Тем временем скептицизм Кеннана в отношении демократии не ослабевал. «Люди не имеют представления о том, что для них хорошо, — ворчал он в 1984 году. — Предоставленные самим себе, они ринулись бы в катастрофическую и ненужную ядерную войну». Даже если бы им каким-то образом удалось избежать такого исхода, они бы довели до конца разрушение окружающей среды, «что они и сейчас с энтузиазмом делают». В книге 1993 года «Вокруг скалистого холма» Кеннан призвал к созданию «государственного совета» из девяти членов, органа, назначаемого президентом и отвечающего за консультирование по насущным вопросам политики.
В чем он действительно разбирался, так это в дипломатии и управлении государством. Здесь его сочинения выделяются своей убедительностью, однако и запутанностью и беглостью. Он не всегда был последователен. Но как критику милитаризации внешней политики США во время холодной войны и в последующий период Кеннану практически не было равных. Он уловил факты, которые не утратили своей силы за почти два десятилетия после его смерти — об ограничениях власти, об уверенности в непреднамеренных последствиях ведения войны, о важности использования дипломатии с противниками, чтобы продвигать интересы США. Можно с уверенностью сказать, что понимание содержания жизни Кеннана «между мирами» связано с пониманием роста и распространения американской мощи в прошлом столетии и ее правильном использовании в нынешнем.
Источник: https://www.foreignaffairs.com/reviews/ghosts-george-kennan-lessons-cold-war
«Даже распад СССР в 1991 году не принес Кеннану особого энтузиазма. В течение полувека он предсказывал, что этот день наступит, но он чувствовал только разочарование тем, что холодная война длилась так долго, и опасения, что Вашингтон рискует спровоцировать русский национализм и милитаризм своей поддержкой НАТО и экспансией на территории бывшего СССР. Он опасался, что результатом может стать новая холодная война. Осенью 2002 года, в возрасте 98 лет, он протестовал против того, что считал безрассудным стремлением администрации Джорджа Буша к войне в Ираке. История международных отношений США, сказал он прессе, показала, что, хотя «вы можете начать войну с определенными мыслями, в конце концов вы обнаружили, что боретесь за совершенно другие вещи, о которых раньше и не думали». Его встревожило то, что у администрации не было плана относительно Ирака после падения Саддама Хусейна, и он сомневался в свидетельствах предполагаемого наличия в стране оружия массового уничтожения. Он утверждал: если выяснится, что у Саддама действительно есть оружие или он вскоре его приобретет, то проблема, по сути, будет региональной, а не заботой Америки».