Дениза Левертов и русская литература. Часть 1

Дениза Левертов и русская литература. Часть 1

Дочь выходца из Белоруссии, из Могилевской (тогда, ныне Витебская обл.) губернии, Оршанского уезда (оттуда же, откуда родом и мой отец), осевшего в Англии и там женившегося, Дениза Левертов родилась 24 октября 1923г. в пригороде Лондона

Я белая американка

неразделимая  смесь

кельтско-семитской крови,

выросла под стеклом

английской теплицы,

чуть старомодная,

беспечная и счастливая

художница.

(Далеким окольным путем. Пер.А.Ибрагимова)

Левый радикализм Левертов обеспечил ей большое внимание со стороны советской прессы, широко переводившей «одну из крупнейших современных поэтов США». В журнале «Иностранная литература» ее стихотворения печатались в 1966, 1972, 1976 и 1988 годах. В антологиях и сборниках ее печатали в 1975,1982 и 1986 годах. Наконец, на закате перестройки в издательстве «Радуга» вышло ее «Избранное» объемом около 300 страниц тиражом 10 тысяч экземпляров. Конечно, для внимания русского читателя одного левого радикализма было мало. Хотя этому нельзя придавать преувеличенное значение, но для нас было важно и ее постоянное обращение к русской литературе, которую она хорошо знала.

Филолог Андрей Азов рассматривает историю художественного перевода как конфликт двух основных направлений: точного (или буквалистского) перевода и перевода реалистического (или активистского, творческого). Представителей первого направления объединяла большая ориентация на оригинал и стремление сохранить его стилистическое и языковое своеобразие. Сторонники реалистического направления, напротив, считали необходимым приблизить переводимый текст к читателю и ради этого готовы были пожертвовать некоторыми его специфическими чертами. Англоязычный читатель до некоторого времени знал большую русскую литературу по буквалистским переводам Констанс Гарнетт. Хотя многие специалисты критиковали эти переводы, именно они открыли англичанам и американцам, в том числе Денизе Левертов, совершенно новый для них мир. Обращение Денизы Левертов к Чехову в сборнике «Жизнь в лесу» в 1978 году было не только симптоматичным, но и глубоко личностным.

Чехов с ними.

С нами.

Темно-зеленые томики,

неуклюжие старательные переводы.

Мы читаем бессистемно,

мы даже не пытаемся прочесть их все подряд,

 веря в их беспредельную щедрость.

………………………………………

Что он значил

и продолжает значить не

уложить в законченное определение.

Но это связано не с той Москвой,

куда так и не уехали, а с любовью

(Чехов в Уэст-Хите. Пер. В.Корнилова)

Правда, не все обращения Д. Левертов к русской литературе приветствовались. Лишь в 1988-89 г.г. мы познакомились с ее стихотворениями, посвященными Б. Пастернаку и О. Мандельштаму.

За день до его смерти бабочка

….в обмороке лежала

…на третьей ступеньке в подземку.

Это была не его душа —

она, я знала, всегда на русской земле, —

но во мне откликнулось что-то.

(Памяти Бориса Пастернака. Пер. В.Корнилова)

С кружкой

полуостывшего

кипятка

у печурки,

не слишком

обогревающей

сидел он

и повторял

два зеленых слова…

(Как умирали.. Осип Мандельштам. Пер.А.Сергеева)

Я познакомился с поэзией Левертов в начале семидесятых годов по подборкам в журнале «Иностранная литература». Конечно сначала меня привлекла наша однофамильность, а затем то, что ее и мой отцы происходили из одной местности — Дубровно, Оршанского, Витебской. Что касается моих личных поэтических пристрастий, то мне больше нравились ранние стихотворения Д. Левертов, например:

…девочки, дочки

кофеторговца лежат все долгое

время сиесты, и их белые

платья лежат рядом с ними

………………………………….

Но послеполуденный час

догорел, и дочки проснулись,

помчались среди недостроенных вилл,

бодро-бодро пинали ногой

баскетбольный мяч, и уже

платья на них другие,

новые, алого бархата

(В воскресенье после полудня. Пер. А.Сергеева) 

Или другое:

…сквозь запечатанное окно

в меня вошла весенняя ночь

в просторной шелковой русской рубахе.

Так вот почему осталась эта кривая линия,

Трещина — так и не вставили другое стекло.

(Трещина. Пер. А. Сергеева)

Ее отец, писавший свою фамилию Левертофф, происходил из семьи одного из основателей хасидизма. Метаморфозу, произошедшую с ним нам не объяснить. Потомственный еврей-хасид стал англиканским священником и женился на валлийке, происходившей из религиозной христианской семьи. Для собственно Денизы образцом была старшая сестра Ольга, тоже ставшая поэтессой, правда меньшего поэтического дарования, однако больше чем Дениза, вовлеченной в политику. Своему отцу Ольга посвятила «Балладу об отце», которую Дениза, уже посмертно для Ольги (1964), включила в свой сборник «Танец скорби» (1967). В свою очередь Ольге Дениза посвятила свою «Поэму Ольги».

Высокие ноты

Настойчивой нетерпимости,

Морщины над поднятыми бровями,-

Одержимая, одержимая,-

…………………………….

твоя песня

сгорела до пепла,

до сквозящих костей,

кроме белой свечи в сердце.

(Пер. Т.Глушковой)

В декабре 1971 года в Советском Союзе широко отмечали 150-летие со дня рождения великого русского поэта Николая Некрасова. Были приглашены и иностранные гости, в частности, популярная за свои левые взгляды Дениза Левертов. Дениза присутствовала на основных мероприятиях юбилейных торжеств, выступила в дискуссионном клубе газеты «Комсомольская правда». По случаю приезда поэтессы в газетах «Московская правда» и «Комсомолка» были опубликованы два «революционных» стихотворения Денизы Левертов в переводах Виктора Урина. После этого поэтесса поехала в Грузию, откуда вылетела домой.

Окончание см. https://blogs.7iskusstv.com/?p=103554.

Добавить комментарий