Марина Шаповалова

Вот интересно, за признанием одного государства террористом последуют какие-нибудь выводы относительно права государства терроризировать население страны? Или подвергать сомнению государственный суверенитет в части «внутренних дел» — слишком неудобный прецедент?

Признавая всё население страны (любой!) собственностью государства, извне отказывая людям в праве себя с государством не идентифицировать, какой выход вы им оставляете? Чем гражданство отличается от крепостного права, если чужого гражданина отовсюду выдворят и принудительно вернут «хозяину»? Только тем, что в те стародавние времена крепостному было куда бежать. Были земли, откуда «выдачи нет».

А теперь беглецу скажут: нет-нет, мол, ты не наш — ты должен быть с ними! А «с ними» — это под их законами. Внутреннее же дело! А их закон, допустим, обязывает его повиноваться общей мобилизации. Если государством объявлено военное положение. За отказ если не расстрел, то тюрьма.

Скажете, в РФ, мол, не объявлена мобилизация? Но это в РФ. Вы всё забываете, что есть ещё государства, террористами разве что не названные. И только пока.

Все люди устроены одинаково: если вы кого-то считаете и называете «чужими» — не сомневайтесь, они вам ответят взаимностью! Даже если поначалу не собирались. Кто-то первый проводит между собой и другим черту — другому остаётся только согласиться ответно. И быть «за свой двор», если из соседнего его выталкивают. А в своём за попытку быть не «за» накостыляют или череп проломят.

Вы всё повторяете, что планета у нас одна на всех, но почему-то от этой мысли переходите к бредовым завываниям полоумной Греты. А не о том думаете, что миллионы и миллиарды «чужих крепостных», если не будут приняты вами как свободные люди, то окажутся однажды против вас. А их государство, разжиревшее трудом этих крепостных, до зубов оснастит их полки и армии всеми видами оружия.

Вы тогда, конечно, будете надеяться, что вас защитит ваше государство. Оно вам это обещает, сдирая налоги. Но не сможет. Это я вам точно говорю. Потому что бедных крепостных, не ценящих высоко свои жизни, в мире на порядки больше, чем крепостных богатых и довольных.