Александр Хоц. Фашизация России как социальный договор

Если “включить” в себе марксиста советских лет (каким я был в студенческие годы), то метаморфозы фашизации российского общества перестают удивлять.

Бытие, действительно, определяет сознание. Это подтвердил мне разговор 2012 года на выборах, где я оказался вместе с молодой семейной парой — наблюдателями от “единой россии”. Поскольку выборы проходили за городом в помещениях колонии с колючей проволокой за окном, молодые люди любезно согласились подвезти меня до дома на своей хорошей иномарке.

Помню, что в нашем споре о путинской политике они делали упор на том, что в качестве “молодых пенсионеров” (из системы фсин) к сорока пяти годам успели объехать весь мир (с визами и доходами проблем не было) и совершенно довольны своим положением. (Интересно, какова судьба мужчины, сидевшего за рулём?)

Никогда ещё россияне “так хорошо не жили, как при путине”. После обнищания и нестабильности 90-х против этого аргумента мне нечего было возразить, и мои жалкие попытки ссылаться на фальсификации и полицейщину выглядели бледно. Это было правдой: за всю историю россии путинский период оказался временем наибольшего благополучия, стабильности и надежд на “продолжение банкета”. Социальная “прослойка” идеалистов, которые ссылались на конституцию и ценности, оказалась в подавляющем меньшинстве.

А Крымская истерика только убедила охлос в прибыльности своего имперского статуса. Быть империей казалось выгодно во всех смыслах слова.

Авторитарное (по сути) государство бросило обществу такой жирный кусок со своего стола, что купило его с потрохами. Дальнейшая деградация была делом техники. Изначально выбрав чечевичную похлёбку вместо права первородства, общество пошло по пути соучастия в преступлениях режима, согласилось с репрессиями против “врагов вождя” и дошло до согласия убивать соседей за “хорошие деньги”.

Здесь наивно говорить об аморальности и требовать “чувства вины”, поскольку изначально российское общество было достаточно циничным, эгоистичным и продажным для заключения глобального контракта: “чечевичная похлёбка” за карт-бланш для мафиозного режима.
В
этом и заключается фундаментальный контракт имперского общества с имперской властью. Модель бандитской крыши — идеальная метафора. “Вы занимаетесь своими криминальными разборками по периметру территории, но “на раёне” гарантируете нам спокойную и сытую жизнь”. Население империи способно восставать против банды только если та нарушает имперский контракт.
Например, в феврале 1917 года (когда хлеб пропал из лавок) или при агонии “совка”, когда полки магазинов опустели. Условно говоря, оккупацию балтийских стран имперский русский мир согласился прекратить только тогда, когда от голода стало сводить живот и челюсть монстра разжалась от слабости.

Мораль здесь ни при чём. Поэтому лучшая российская империя — это голодная империя, а ещё лучше — дохлая. О морали стоит говорить только с голодным обществом в россии, но не раньше.

Повторюсь, вспоминая лекции по марксизму: не стоит попусту взывать к морали и надеяться на нравственное преображение россиян, если социальные условия требуют от общества циничного единства с империей во всех её мерзостях.

Население прекрасно понимает (“чуйкой” своего национального подсознательного), что именно империя (в идеале диктатура) обеспечивает ему стабильную и сытую жизнь. В условиях империи только такой контракт и возможен, потому что любой развал территории приводит к крушению системы и бедствиям населения (пример “Перестройки” у всех на памяти).

Россияне «не идиоты», чтобы пилить имперский сук, на котором они столетиями сидят в роли «потреблянтов» имперских ресурсов.

Общество прекрасно ощущает, что россия в её нынешних границах может сохраниться (как работающий организм) только опираясь на бандитский аппарат, который контролирует эту территорию. И соглашается с гос-бандитизмом как единственной гарантией единства.

Именно поэтому “дорогие россияне” будут до последнего цепляться за кровавые заказы властной банды, потому что не хотят расстаться с обожаемым “раёном”, который их кормил веками, а без банды может развалиться.

Важно понимать, что российское население — это бенефициар бадитского правления. Россияне извлекают выгоду из имперского удержания территории только при наличии гаранта в виде банды. Исчезнет банда — отнимут и “жирный кусок” территории. Настанет катастрофа — придётся вкалывать, работать, конкурировать с миром, — а не получать бешеные бабки за “отсос” ресурсов из окраинных земель и за безделье в силовых структурах.

Насилие в россии — условие стабильности и государственного выживания. Поэтому оно всегда останется “становым хребтом” империи. Именно поэтому насилие и иерархия (мачизм и гомофобия) всегда будут условием существования исторической россии. Переломайте кости этому имперскому скелету — и насилие в россии перестанет быть главной “скрепой” государства.

В россии было только так: временный контроль общества за бандитской властью означал потерю территории и обвал вековых устоев (потерю Финляндии, Польши, Украины и советских республик). Поэтому население россии будет до конца цепляться за “родную” банду, которая десятки лет кормила (окормляла) “русский народ” и гарантировала ему право жить в едином государстве.

Дело не в морали, а в вековом контракте российского охлоса с властной бандой — они сообща держатся зубами за “великую россию”, как общую кормушку. Убить бандитскую политику можно, только уничтожив “великую россию” (кормовую базу для народа и элиты). А смена банды или “просвещение” народа ничего не даст.

Пока русский народ кормится за счёт имперской территории (эксплуатируя окраины, ресурсы и “меньшинства”), он всегда будет заинтересован в правлении банды, которая гарантирует ему имперские границы и имперскую “кормушку”.

Иначе говоря, в основе «империи зла» и фашизации россиян лежит всего лишь вековой (фундаментальный) экономический интерес. Разрушьте эту “экономику” вместе с имперской матрицей — и интересы поменяются.

Ну а “выборы”, “антивоенная агитация” и прочие “призывы к гуманизму” — это мёртвому припарки.