Автор: балет на льду, либретто-оперетто
(фарс-мажор)
Птах Вований – похож на утку, ходит, как утка, крякает, как утка (но не утка). Баритон.
Гадкий Утёнок – фальцет.
Двуглавый орёл; левая голова – сопрано, правая – тенор.
Квартет маленьких лебедей – 4 головы (все – сопрано).
Хор маленьких утят – 12 голов (альты, сопрано).
Думский Хор – 450 голов (голоса – всегда «за!»; поют, как прикажут, что прикажут и когда прикажут).
Хор Всесоюзного радио и телевидения.
Хор Камышей.
Шнуров – российский рок-музыкант (баритон).
Рыкунин – советский артист-куплетист (баритон).
Терешкова – драматическое сопрано.
Генерал – баритон.
Палач – бас.
Фигуристы, латники.
Голос поэта.
Пролог
Занавес закрыт. Зрительный зал – битком. Телевизионщики, оппозиционеры, пенсионеры, рабочие и студенты, творческая интеллигенция, журналисты, просто зеваки – оказавшиеся здесь совершенно случайно…
Глухой, проникновенный голос поэта:
«Взгляни кандальнику в глаза,
в глаза взгляни ему, Владыко…
Не вороти блатного лика,
да разрази тебя гроза…»
Последние слова расслышать невозможно – в фойе раздаётся третий звонок, по ушам бьёт оглушительное «Нам нет прегра-а-ад(!) ни в море, ни на суше…»[1] в исполнении хора Всесоюзного радио и телевидения. Билетёрши перекрывают входы-выходы, свет в зале резко гаснет.
К маршу – подмешиваются разнобой сирен и устрашающее рявканье автозаков. Звучит мегафонное «Уважаемые граждане, ваш просмотр незаконный, просим разойтись, вы препятствуете просмотру другими гражданами! Повторяю: “Граждане участники, ваше сборище…”»
В зал просачиваются люди в штатском, с телефонами, видеокамерами; они ловят и запечатлевают «личики». Компрометирующие файлы с биометрическими фото участников тут же этапируются в центральные розыскные накопители. «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна учёных!» – орут динамики. Несколько «участников» устремляются на выход, пытаются прорваться сквозь плотный заслон билетёрш и ментов. Беглецов вяжут и относят в автозаки…
На авансцене появляется дуэт куплетистов – Шнуров (с гитарой) и Рыкунин (с концертиной).
Шнуров одет под стать Рыкунину, по моде 50-х (полосатый двубортный пиджак, широкие брюки с манжетами и галстук в полосочку).
ШНУРОВ. Разрешите представиться!
Шум стихает.
ОБА, ХОРОМ. Дуэт! Шнуров и Рыкунин! Частушка!
ШНУРОВ. (Запевает.)
Что с того, что марксофобы –
запускают марсоходы?!
РЫКУНИН. (Многозначительно.)
А за это – марксофилы
им запустят – в жопу вилы…
Проигрыш; куплетисты раскланиваются и исчезают.
Картина 1
Занавес открывается; перед зрителем – Кремлёвская стена, Спасская башня с двуглавым орлом на макушке, мавзолей В.И.Ленина. Вся Красная площадь залита под каток и отгорожена от публики хоккейными бортами. В центре ледового поля – гранитный постамент, на постаменте – престол.
На престоле – Птах Вований. В царском кафтане, сталинских хромовых сапожках и галифе. Пристежные крылышки и ботоксный клюв Вования делают его похожим на утку.
На мавзолее разместился Думский Хор (Яровая, Роднина, Слуцкий и пр.). У одной из кулис, на краю сцены – заросли камыша, торчащие из-подо льда; рядом пасутся голуби.
Птах Вований всматривается в зал, простирает десницу (обнажив при этом целую коллекцию наручных часов типа Super-Puper, швейцарского происхождения) и, властно крякнув, указывает на старушенцию, мирно покашливающую в литерном ряду.
Из Спасских Ворот выскакивает взвод латников, закованных в тяжёлые доспехи. Взвод выстроен в «гусеницу», забрала закрыты. Двое рыцарей выдёргивают свышеуказанную старуху из кресла, валят лицом в пол и надёжно удерживают – в означенном статус-кво. Ещё двое отоваривают её дубинками и ногами по печени, почкам… И ещё парочка – с электрошокерами наготове – прикрывает коллег, дабы в случае чего – раз и навсегда отвадить желающих заступиться. Первые четверо (те, что удерживали, плюс те, что отоваривали) подхватывают незаконнособравшуюся участницу за руки за ноги – и, в сопровождении прикрывающих, утаскивают в Спасскую Подворотню. Птах крякает вновь, из Подворотни появляется очередная «гусеница» с дубинками и электрошокерами…
Колышутся камыши, голуби продолжают пастись. Затемнение…
Картина 2
Те же декорации.
Зал зачищен: вся публика, включая депутатов и большую часть аккредитованных представителей прессы, отфигачена и упакована в автозаки. Остаются лишь несколько досконально(!) госканальных журналистов и телеоператоров.
Начинается трансляция.
Из Подворотни на ледовую площадку – «по шнурочку», выкатывает супружеская пара, на коньках. У него – усы песочного цвета и дорогущие швейцарские часы (как и у Птаха – на правой руке), на ней – лёгкое платьице, слегка отяжелённое бриллиантами и жемчужной оторочкой. Звучит главная тема из балета «Лебединое озеро»[2].
Под леденящую эту музыку фигуристка демонстрирует свои «пистолетики», «выкрюки», «тулупы» и «пушечки», её партнёр – крутит сальто, извивается ужом и, глядя как ни в чём не бывало в глазки телекамер – пытается оправдать каждое движенье своей повелительницы. Номер завершён, пара укатывает обратно, в Спасскую Подворотню…
Подложные аплодисменты стихают.
Володин взмахивает дирижёрской палочкой. В исполнении Думского Хора звучит гимн СССР, сталинского разлива.
Хор доходит до слов «Нас вырастил Сталин – на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил…».
Птах встаёт. По ботоксной щеке Вования катится скупая мужская слеза…
Гимн отзвучал, пошла ария Птаха:
ВОВАНИЙ.
Adagio
Не счесть алмазов в каменных пещерах
и древних амфор в море голубом.
А стерхов в облаках – так то ващще нах…
И батискафов – под любым столбом…
Полно сырья в земных моих глубинах,
в горах, подбрюшьях, туевых борах.
Не счесть златых батонов и рубинов
в моих необозримых бункерах.
Растёт доход на душу поголовья –
в то время, как на Западе бардак
(«Майдан» капитолийский залит кровью,
и с выборами полный кавардак!)
А в будущем – так будет ещё круче!
За сшибками идей я не гонюсь.
В который раз вам искренне озвучу:
стабильность – über alles! Gott mit uns!
На цыпочках – выбегает квартет маленьких лебедей в балетных пачках; для начала – пошёл вокальный номер:
ПЕРВЫЙ МАЛЕНЬКИЙ ЛЕБЕДЬ.
Vivace
Народа нет на свете адекватней…
Я – лебедь маленький…
ВТОРОЙ.
И я!
ТРЕТИЙ.
И я!
ЧЕТВЁРТЫЙ.
И я!
ПЕРВЫЙ.
И в том, что на политику плевать мне…
КВАРТЕТ.
Гражданская позиция моя!
ПЕРВЫЙ.
Тебя, Вован, на свете нету лучше!
Бей либерастов! Укрепляй редут!
Мы скажем так тебе, любимый Duche:
КВАРТЕТ.
Иноагенты в думу – не пройдут!
ВТОРОЙ.
Appassionato
Теплом чекистских рук твоих согреты –
не слушаем мы вражьей болтовни.
До задницы нам беллинг-шмэллинг-кэты…
КВАРТЕТ.
Нам наплевать – что хрюкают они!
ТРЕТИЙ.
Agitato
Не перестанем Родиной гордиться.
Врагам на рыло – наш имперский стяг!
КВАРТЕТ.
Мы рядовые, маленькие птицы,
но бронепоезд – держим на путях!
ЧЕТВЁРТЫЙ.
Тупых хазар и Крыма победитель,
на нас твоя нисходит благодать.
И пред тобой, святейший наш правитель…
КВАРТЕТ. Готовы мы – на цыпочках летать!
Пошёл танец маленьких лебедей.
…Танец закончен, лебеди отбегают в сторонку, из заснеженных камышей выковыливает Гадкий Утёнок; пошла его ария.
ГАДКИЙ УТЁНОК.
Agitato
Мой рейтинг – убит.
С перспективой – никак.
Судимости – так и не сняли…
Я – Гадкий Утёнок!
Мне каждый мудак
при встрече сие разъясняет.
Да, «гадкий», «утёнок»… Но это пока…
Меня не сломаешь тюрьмою!
Я вырасту. Точно.
И в облака
белым лебедем взмою!
Но как нам сейчас поунять ширмача?
Как прекратить гастроли?
Как ширмача – рубануть сплеча,
Чтоб Родину обустроить?!
На горле страны (а именно с ней
совет я держать вправе!)
годами смыкаются – всё тесней! –
коррупции кольца удавьи!
И Вовану – от таких делов
вовек не очистить пёрышек:
всех тех делов –
без излишних слов –
первейший он закопёрщик!
Звёздные бездны в его тайниках.
Ждёт страну революция:
он же ж, болезный, ну просто никак –
бедный(!), не наворуется…
Утёнок я гадкий, но это – пока…
ДУМСКИЙ ХОР. (Перебивает.)
Con moto
Славься ты, славься, великий Вован,
небом отеческим нам дарован!
Жители центра и дальних станиц –
все пред тобою – падают ниц!
Славься в столетиях, славься в веках!
Сила народа – в твоих кулаках.
ВОВАНИЙ. (К публике.)
Vivace
Скажи-ка, паства, ведь недаром –
в каком-нибудь своём Торжке –
ты, опалённая Гайдаром,
о сильной грезила руке?!
О диктатуре суверенной!
Чтоб все границы – на засов!
ГАДКИЙ УТЁНОК. (Пытаясь взлететь на постамент к Вованию.)
Con affetto
О покорителе Вселенной!
Об отравителе трусов!
ВОВАНИЙ. (Шугает соперника скипетром, пошёл дуэт Вования и Гадкого Утёнка.)
Cappricciozo
Уж больно голосок твой тонок.
Куда ко мне, на постамент?..
Ты… Гадский!.. Маленький!.. Утёнок!
Уймись, Берлинский Пациент…
С тобою, лжец, нельзя водиться –
Насообщал ты небылиц…
ГАДКИЙ УТЁНОК.
Espressivo
Ну да! На чистую водицу
я вывел всех своих убийц!
ВОВАНИЙ.
Con forza
Тебе рассудка не привили
ни Кировлес, ни Ив Роше –
Уже не раз тебя ловили
на уголовном вираже.
Вовек тебе не опровергнуть
Фемиды строгие весы…
ГАДКИЙ УТЁНОК.
Con passion
Я прилетел тебя низвергнуть.
Вован! Верни мои трусы!..
Уж вдоволь ты мне понавешал –
всех этих «Кировских лесов» –
на самовластии помешан…
ВОВАНИЙ.
Не брал я никаких трусов!
ГАДКИЙ УТЁНОК.
Стукач чекистский… Пастырь ФСИНа…
ВОВАНИЙ.
Я – Саваоф! Я – Вертикаль!
ГАДКИЙ УТЁНОК.
Мошенник ты! Король крысиный!
Кремлёвский гопник, вертухай!
Тиран, кидала, обнулёныш!
Ты уничтожил все суды!
ВОВАНИЙ.
Con espressione
Лишь цыкну – вмиг ты охолонешь,
и смоет дождь твои следы…
Отыгрыш оркестра, на сцене появляется очередной взвод латников, они пытаются повязать критикана. Утёнок комично уковыливает от преследователей, напевая: «Как при нашем елбасы – / ни трусов, ни колбасы! / Знать, при этом елбасе / заелбасились мы все…», пытается взлететь… Латники ловят гаера, заковывают в кандалы, засовывают в клетку и доставляют на Лобное место. Из Спасской подворотни выходит Палач в высокой балаклаве, с огромным своим топором…
Пошла мизансцена с хором.
ТЕРЕШКОВА. (Solo.)
Да здравствует дерзкое к звёздам движенье,
да здравствует наш суверенный батут!
Да здравствует наших побед продолженье –
до старта осталось 15 минут!
ДУМСКИЙ ХОР.
Славься, Отечество наше свободное,
дружбы народов надёжный оплот!
Знамя советское, знамя народное
пусть от победы к победе ведёт!
ТЕРЕШКОВА.
Да славится партия, славится Ленин!
Да здравствует наше безмерье сроков!
Да здравствует каждое их обнуленье
Вовеки, вовеки, вовеки веков!
ДУМСКИЙ ХОР.
Славься, Отечество наше свободное…
ВОВАНИЙ.
Adagio
Итак, порядок восстановлен!
Мы продолжаем наш собор.
Смутьян, как видите, отловлен.
И строгим будет приговор.
Не уступали мы не разу!
И прадедов завет – нетлен!
Растёт маржа по нефтегазу,
мы поднимаемся с колен!
В раздрая мрачные годины,
когда наш внешний враг свиреп,
«Народ и государь едины» –
одна из главных наших скреп…
ГАДКИЙ УТЁНОК. (Насмешливо, из клетки.)
Giocoso
Нас скрепы защитят ежовы?!
На сердце руку положа,
всем обещаешь – рай маржовый?(!!!)
Нам впрок пойдёт сия маржа?!
ВОВАНИЙ. (С гордостью; не обращая внимания.)
Моих дворцов не дрогнут своды…
ГАДКИЙ УТЁНОК. (Перебивает, начинает пародировать Вования.)
…не рухнут люстры бункеров!
Не ослабеют хороводы
в броню одетых мусоров!
Палач неспешно всходит на Лобное место…
ГАДКИЙ УТЁНОК. (Продолжает.)
Con brio
Подобные небесной манне,
кругом – мои Геленджики,
где, словно ёршики в тумане,
мои златые нужники!
Овеян славою былинной –
из рук моих который год –
народ глубинный голубиный
покорно зёрнышки клюёт.
(Пасущиеся у камышей голуби тревожно оглядываются.)
И чем черней, чем непроглядней,
чем воробьиней и плотней
сгустится ночь над голубятней –
тем мне кайфовей и теплей!
ХОР КАМЫШЕЙ.
Lugubre
Всем известны фабулы,
старый хитрован!
Порошки да ампулы,
да степной туман.
Времена суровые,
что ни говори:
повара фартовые,
храмы на крови…
Блинчики-оладушки…
Чаю завари,
Ядохимикатушки
Добрые твои.
Шарфики да ножички,
пули – вжик да вжик!
Промочил ты ноженьки –
выплыл Геленжик!..
ВОВАНИЙ. (Паникуя, стараясь перекрыть хор.)
Forte
Стабилен рост удоев за день!
Всё выше спад прироста цен!
Улучшен средний показатель!
И повышается процент!..
ГАДКИЙ УТЁНОК.
Giocoso
Даёшь цифирь!
Хорош ломаться…
Плюс – устный счёт!
До десяти!
Ты Блока – не читал? «Двенадцать»!..
Так обязательно…
Прочти…
А то – за мыслью не угнаться:
«Семёрка-туз! Король-валет!
“Сходняк Объединённых Наций”
плюс “двое сбоку – ваших нет!”»…
Что на душе? Ненастье, слякоть?
Боишься! Вижу по глазам…
ПАЛАЧ.
Grave
Заткнись, малыш. Не надо вякать.
Двоих не нужно. Справлюсь сам…
Расчехляет топор, подходит к Утёнку.
Барабанная дробь… Сейчас он извлечёт «клиента» из клетки и…
Гадкий Утёнок засовывает кончики крылышек в клюв и издаёт пронзительный, залихватский посвист. Пасущиеся у камышей голуби вспархивают, перелетают к Лобному месту и стремительно, на бреющем полёте, начинают крутить вокруг Палача свои жалящие фуэте. Звучит «Полёт Шмеля» Римского-Корсакова. Для подавления птичьей атаки – брошен взвод латников. Однако биться дубинками с носящейся в воздухе эскадрильей – дело бесполезное; взвод нейтрализован – заклёванные, пощипанные гвардейцы боятся поднять голову, Палач бросает топор…
Из Кремля открывается стрельба – это снайперы работают по голубиному люфтваффе. На Лобное место, на ледяной покров вокруг – падают окровавленные голубиные тушки…
Трансляция прекращена: в зрительный зал врываются латники, они крушат телекамеры, винтят весь обслуживающий персонал и прочих доверенных лиц.
И вдруг…
Вований вздрагивает, пригибает голову (просвистела пуля???) и забивается под престол; Птаха трясёт. Из Кремлёвских курантов, кукушкой, выскакивает Генерал и, не прокуковав вообще ни разочка (скверная примета!), тут же прячется обратно.
Внезапно проклёвывается ария Двуглавого Орла, дислоцирующегося на куполе Спасской башни.
ДВУГЛАВЫЙ ОРЁЛ.
Аppassionato
Левая голова. (К правой голове; удивлённо осматриваясь.)
Вы спите, mon cher?..
В аду он гори!
Что за расправа деется?!
Что вытворяют его упыри!
В этнос палят гвардейцы!
Правая голова.
(Спросонья.)
А?..
Что Вам надо?
Левая голова. (Недовольно.)
Вы спите опять?
Правая голова.
Нет, я не спал…
Левая голова.
Вы дремали?
Полно-те-с! Хватит, mon cher, дремать!
Пора пресечь вакханалью!
Правая голова.
(Смотрит вниз, с удивлением.)
Что происходит? И что ж он за царь?!
Шутка первоапрелева!
Где это видано, чтоб государь –
электорат расстреливал?!
Стрельба продолжается. У забившегося под престол Вования звонит телефон. Из курантов, с телефонной трубкой у уха, выскакивает Генерал.
ГЕНЕРАЛ.
Patetico
Чо?.. Чо случилось?! Ты жив, ВВП?
ВОВАНИЙ. (Тоже – в телефонную трубку.)
Жив я… Твоей молитвой…
Сердце дрожит – как в продрогшем купе
стакан, до краёв налитый.
Ты разберись там… в своих братках…
Всех оттаскай за патлы!
Или они там бухие в прах?
Офигинели, падлы?
«Вешает» трубку.
ГЕНЕРАЛ. (В сторону стреляющих.)
Infurianto
Стой! Охренели, орлы! Не стрелять,
Кумполы ваши пичужьи!
Кто вам дозволил тут применять
табельное оружье?!
Слушай наказ мой:
впредь – не сметь!
В башках не мозги, а каша!
Пуля шальная может влететь
в Солнышко Красное наше!
(К Утёнку.)
Mezza voze
А ты, пациент?!
Ты чего свистишь?
Я тебе свистну, фуфел!
Смирно на жопе сиди, коротыш!
Срежем тебя, как трюфель!
Ишь, блин, какой… капюшон раздул,
задницу прикрывая!
Целят в тебя полтораста дул,
утушка луговая!
Но не надейся, Клиент, на то!..
Тебе – не дождаться пули.
Помнишь паяца – Шарля Эбдо?
Башку ему отвернули!
ДУМСКИЙ ХОР. (Тут же, и глазом не моргнув.)
Мaestoso
Закон одобряем голов отсеченья –
за свист в неположенных нами местах.
Да здравствует царской короны свеченье,
да здравствует ужас, да здравствует страх!
Славься-га, а-га-течество наше свободное…
ГЕНЕРАЛ. (К Палачу.)
Infurianto
А ты, Вершитель, чего стоишь,
Как в кувшине сметана?!
Не трон он получит, а с маслом шиш!
С богом! Решай смутьяна!
Палач боится пошевельнуться – тьма птичьих эскадрилий над Площадью сгущается. Голубиной атаке подвергается уже и сам Вований.
ГАДКИЙ УТЁНОК. (К Генералу.)
Giocoso
«Утушка»??? Вряд ли… Утка – не я! (Пауза.)
Личика не скрывая,
в Думе сидит боевая… твоя
утушка!..
…Луговая!»
Кивает на депутата А.Лугового, стоящего в первом ряду Думского хора.
Что же касается утки хромой…
То вон! Погляди!
(Кивает на забившегося под престол, дрожащего Вования.)
Любуйся!
Будто нашли её под луной
только сейчас – в капусте…[3]
Вования продолжает трясти. Хор камышей расступается, из него выбегает стая маленьких утят; пошёл их танец, сопровождающийся их же вокалом.
ХОР МАЛЕНЬКИХ УТЯТ.
Allegro
1.
На весёлых на утят
быть похожими хотят,
быть похожими хотят
не зря, не зря!
Ходим, крыльями маша –
за душою ни гроша.
Ведь не зря поёт душа:
«Кря-кря! Кря-кря!»
Можно крыльями взмахнуть
чтобы в завтра заглянуть,
чтоб сатрапа сковырнуть
И упыря!
Даже толстый бегемот
знает это наперёд
и от нас не отстаёт.
Кричит: «Кря-кря!»
Припев:
В кои веки надо
власть переменить!
Мы друзья-утята!
И так прекрасно на свете жить!
2.
О великий наш Вован,
интриган и хитрован,
ты судьбой нам дарован
не зря, не зря!
Ты и нищий, и король,
ты – и стерх, и даже моль,
головная наша боль!
Кря-кря! Кря-кря!
Гуси-лебеди-скворцы,
хваты-рохли-храбрецы
с людоедом рвут концы –
не зря, не зря!
Ты, как Робин-Барабек
скушал сорок человек,
но поёшь который век:
«Кря-кря! Кря-кря!»
Припев.
3.
Наутилус-Утилус,
Ути-пути, голый туз!
Выходи же, подлый трус –
не зря, не зря!
Завтра будет новый стиль,
ждёт Утилуса фитиль…
Наутилус – на утиль!
Кря-кря, кря-кря!
На утиных на лугах,
на утиных берегах,
на утиных на ногах(!)
встаёт заря.
Наутилус, уходи,
ждёт нас счастье впереди,
Наутилус, уходи!
Кря-кря, кря-кря!
Припев.
(К этому времени – голуби уже вызволили Утёнка из клетки. И вот уже сняты кандалы! Песня продолжается…)
4.
На весёлых на утят
быть похожими хотят,
быть похожими…
Пение обрывается, из засады (из-за кулис) на подмогу рыцарям, подминая под себя прибрежные камыши, устремляется тьма-тьмущая латников – в тяжёлой своей амуниции, с дубинками и электрошокерами. Ещё мгновение, и они – у Лобного места…
Раздаётся треск – это под рыцарями крошится лёд; начинается ледовое побоище… Под воду уходит один рыцарь, за ним второй, третий…
Тонет войско, тонет Палач, проваливается под лёд постамент с троном… Голуби взлетают и покидают проклятое место. Словно игрушечная – рушится и уходит под воду Кремлёвская стена, рушатся Кремль с мавзолеем, поднимая над собой студёные волны.
Всполошенный Двуглавый Орёл взлетает с обрушивающегося купола и кружит над терпящей бедствие Атлантидой… Всё тонет, исчезает; в ледяной неспокойной воде барахтаются несколько уцелевших участников Думского хора…
На противоположном берегу просматривается группка заснеженных дач и осиновый кол с табличкой «Кооператив “Озеро”».
Маленьким лебедям от этого светопреставления – не холодно не жарко; водоплавающие спокойно себе рассекают грудью волны, время от времени зарывая клювы в воду и выхватывая из неё корм насущный. Рядом – вцепившись в спасательный круг, барахтается Вований. В паре метров от Птаха – качаются его пристежные крылышки.
Хор маленьких утят – уже на берегу; утята отряхиваются, вспархивают и, истошно маша крылышками, покидают место событий. Маленькие лебеди подплывают к Вованию – «чисто поглазеть», пошла «внутрикорпоративная» вокальная перекличка.
Con dolore
ПЕРВЫЙ ЛЕБЕДЬ.
Вот-те и на…
ТРЕТИЙ ЛЕБЕДЬ.
Просто «ох»
и «ах!»
ЧЕТВЁРТЫЙ.
Китч! «Петросян»! Безвкусица!
ВТОРОЙ.
В царском кафтанишке –
что за птах?
Что за мокрая курица?!
ЧЕТВЁРТЫЙ.
Выглядит тать наш… совсем не того…
ПЕРВЫЙ.
Да… не вполне блестяще…
ТРЕТИЙ.
Больно уж жалкий…
ВТОРОЙ.
И у него
крылья – не настоящие…
ВОВАНИЙ. (Бултыхаясь, задыхаясь.)
Alla zoppa
Что ж! Незадача… Но – ничего…
Мелочь… Привал на марше…
Лучше скажите мне – каково
Планов громадье ваше?!
Здесь остаётесь? Иль улетать
в чужие края намылились?
Очень хотелось бы услыхать…
Молвите, сделайте милость!
Я ж – остаюсь. Воробьём! Стрижом!
Как Робинзон на острове…
Кстати, отправитесь… с багажом?..
Иль налегке(!) навострились?
Лебеди безмолвствуют…
ВОВАНИЙ.
Alla zoppa
Может, возьмёте?! Пустячный груз…
Жиру во мне – ни грамма…
Я – не обижу…
Мамой клянусь!
Честно!.. Клянусь вам!.. Мамой…
Я ж не однажды уже летал –
Строем! С братками-стерхами!
И каждый из них – теперь генерал!
Рулит голубями… сверху…
Я не бросаю на ветер слов,
Словно листву лежалую…
Каждому! Тут же! По паре котлов
С царской руки пожалую…
Демонстрирует правую руку, унизанную часами.
Лебеди отворачиваются и, презрительно фыркая, начинают бить крыльями по воде…
ДВУГЛАВЫЙ ОРЁЛ. (Всё ещё парящий над озером.)
Marcato
Левая голова.
Господи, боже, какой моветон…
Как же
он
унижается?!
Правая.
Выжига, плут! Он позорит трон,
Трусишка… Душонка заячья!
Левая.
Шельма, прохвостишка!
Что речёт?
В темницу его, на дыбу!
Правая.
Нет уж! Позвольте!..
Что за расчёт?
Лучше – пусть кормит рыбу…
Маленькие лебеди взлетают и устремляются в небеса. Гадкий Утёнок превращается в прекрасного Белого Лебедя и тоже взмывает ввысь…
ВОВАНИЙ.
Doloroso
Эй же! Постойте! Куда? Куда?..
Куда удалились, милые?
В небо уносятся птиц стада –
будто пузырики мыльные…
Курс – на Лозанну?.. Детройт?.. Уренгой?..
На родину Дапкунайте?..
Птицы! Возьмите меня с собой,
Сгинуть Отцу – не дайте!
Мы ещё Запад – не раз нагнём…
Словно в борделе киску!
Вы же согреты борьбы огнём,
теплом моих рук чекистских!
Что ж вы черните имперский стяг,
как пьяная виночерпица?
Вам на державных моих костях
канкан станцевать не терпится?!
Так могут деять – лишь шахраи
да жрицы любви со стажем!
Лебеди… милые вы… мои…
Мы им ещё покажем…
Мы их – в пакет превратим котлет,
всех поудавим – всмятку!
Мы им станцуем стилет-балет
по самую рукоятку…
Откуда-то снизу – вся сцена озаряется золотым свечением. Из водных глубин, натужно подрагивая, появляется дрожащий острый купол; ликующий Орёл – тут же возвращается на насиженное место. Купол высовывается из воды ещё выше, и ещё, и ещё… Вцепившаяся в него когтистыми лапами птица тревожно оглядывается по сторонам, крутя обеими головами.
Пучина вод разверзается, Орёл смотрит вниз, себе под лапы, и, поняв, что уселся не на свою, посконную – Спасскую башню, а на зазвуковой стратегический нос (а может даже – на внешне-носовой топливный бак!) многоступенчатой ракеты-носителя, рвёт когти с засекреченного объекта.
Легендарный космический корабль «Восток-6», подрагивая, натужно вырывается из водной пучины.
Корабль взлетает, из иллюминатора, широко улыбаясь, машет рукой Терешкова, озеро закипает, вверх устремляются облака пара. Огненный вихрь, вырывающийся из сопел, уничтожает всё вокруг. Огромным атомным грибом разрастается огненно-паровое облако. Перекрывая шум реактивных моторов, вновь звучит:
«Нам нет преград
ни в море, ни на суше,
Нам не страшны
не льды, ни облака.
Пламя души своей,
знамя страны своей.
Мы пронесём
через миры и века!»
Занавес
[1] Марш энтузиастов, муз. И. Дунаевского, текст А. Д’Актиля.
[2] см. к/ф «Кавказская пленница», страшный сон тов. Саахова.
[3] В отличие от Гадкого Утёнка – автор с глубокого детства осознавал, что найден родителями не в капусте, а в капустнике.