Максим Кантор. Предновогодняя история

(Размер шрифта можно увеличить, нажав на Ctrl + знак «плюс»)
Последние дни читаю детям Диккенса, «Николас Никльби», и удивительно, что сыновья слушают взахлеб, хотя Вальтер Скотт, Стивенсон, Дюма, Майн Рид, Жюль Верн, Ростан, Конан Дойл ими тоже читан. И эти авторы (каждый по-разному) детей тоже возбуждал; но Диккенс, странным образом, больше.
Это странно потому, что в романе нет поединков, сокровищ, кораблей, скачек, замков и прерий. А описан дымный и некрасивый Лондон с бедными домами и мелкие бытовые дрязги.
 
Но дети запоминают все — чего с ними не было (ну, в таких подробностях чтобы помнили) даже при чтении «Черной Стрелы» или «Острова сокровищ».
 
Младший мне сказал: он пишет так, что понимаешь, как они все чувствуют. И это точно так.
Диккенс так настойчиво и так понятно объясняет про хорошее и плохое, что невозможно не понять.
В каждой фразе — урок. Ни у какого писателя, кроме Толстого (а Толстой, как сам признавался, каждое утро для вдохновения читал Диккенса), нет этой способности: так расставить слова, чтобы прилагательные и существительный уже сами по себе объясняли моральность или сомнительную моральность поступка.
Людям ведь надо объяснять такие вещи: что грех, а что дозволительно, что можно, что совсем-совсем никогда нельзя. Дети это должны знать с младенчества.
 
И вот Диккенс, а за ним Толстой научились так думать и писать, чтобы всякой фразой давать урок.
Иногда уроки учить неприятно, но Диккенс умеет так подать пример думанья, что начинаешь рассуждать и думать вслед за ним и читаешь его как учителя и друга.
Он так хорошо рассуждает.
 
Знаете, мне он нравится, пожалуй, больше, чем Шекспир. У Шекспира есть слабые и даже плохие вещи — «Генрих Восьмой», например, или «Тит Андроник». У Диккенса я плохих романов не знаю. У Шекспира чувства и герои противоречивы, у Диккенса чувства неизмеримо сложнее: и автор всегда дает человеку возможность взвесить все причины и все возможные следствия.
Это ведь очень важно.
 
Вспомнил я о Диккенсе в праздничные дни еще и потому, что Рождество у Диккенса всегда главный, примиряющий всех праздник. Это совсем не значит, что плохое станет вдруг хорошим. нет, речь о другом: Рождество задает меру вещей.
 
Сложилось так, что предновогодние дни у меня были очень скверные, на редкость тяжелые. Но, когда читаешь Диккенса, понимаешь, что главная беда — это болезнь ребенка и нищета старика. Остальное как-то можно преодолеть. Лишь бы ребенок был здоров и старик согрет.
Наступает Новый год, который, скорее всего, тоже подарком не будет.
Но Диккенс-то остается с нами.
А значит, и дух Рождества, и мораль, и правда, и тепло детских ручек. Все это в жизни есть.
Ради этого и стоит жить.

Один комментарий к “Максим Кантор. Предновогодняя история

  1. Максим Кантор. Предновогодняя история

    Последние дни читаю детям Диккенса, «Николас Никкльби», и удивительно, что сыновья слушают взахлеб, хотя Вальтер Скотт, Стивенсон, Дюма, Майн Рид, Жюль Верн, Ростан, Конан Дойл ими тоже читан. И эти авторы (каждый по-разному) детей тоже возбуждал; но Диккенс, странным образом, больше.
    Это странно потому, что в романе нет поединков, сокровищ, кораблей, скачек, замков и прерий. А описан дымный и некрасивый Лондон с бедными домами и мелкие бытовые дрязги.

    Но дети запоминают все — чего с ними не было (ну, в таких подробностях чтобы помнили) даже при чтении «Черной Стрелы» или «Острова сокровищ».

    Младший мне сказал: он пишет так, что понимаешь, как они все чувствуют. И это точно так.
    Диккенс так настойчиво и так понятно объясняет про хорошее и плохое, что невозможно не понять.

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий