(Размер шрифта можно увеличить, нажав на Ctrl + знак «плюс»)
Тени снимают нагар со свечи.
Мечется пламя печальное встречи.
Не говори – посиди, помолчи.
Глупости все поминальные речи.
Стопка под хлебом. Шуршащая тишь.
Как ни забрасывай памяти сети
в прошлое, прошлого не возвратишь,
если на этом ты всё ещё свете.
Ну, а догонишь на свете на том:
„Батя, привет!“,
„Застегнул бы рубашку“ –
он проворчит, помолчит, а потом:
„Не молодеешь. Хочешь рюмашку?“.
„Что ж не хотеть? – ты ответишь. – Давай“.
Он захлопочет, на стол собирая.
А где-то внизу простирается рай.
Да не сбежишь из небесного рая.
Мечется пламя печальное встречи.
Не говори – посиди, помолчи.
Глупости все поминальные речи.
Стопка под хлебом. Шуршащая тишь.
Как ни забрасывай памяти сети
в прошлое, прошлого не возвратишь,
если на этом ты всё ещё свете.
Ну, а догонишь на свете на том:
„Батя, привет!“,
„Застегнул бы рубашку“ –
он проворчит, помолчит, а потом:
„Не молодеешь. Хочешь рюмашку?“.
„Что ж не хотеть? – ты ответишь. – Давай“.
Он захлопочет, на стол собирая.
А где-то внизу простирается рай.
Да не сбежишь из небесного рая.
***
Смертный день клонится в вечер.
Стопка. Хлеб. Горит свеча.
Тень у левого плеча.
С жизнью улетевшей встреча.
Дождь колотится о крышу
вперестук с житьём-бытьём.
Дождь идёт, и мы пойдём, –
я отцовский голос слышу.
Память путается в датах,
но мгновения ясны,
словно прозелень весны
на проталинах-заплатах.
И последний самый вечер
декабря шестого дня –
взгляд, смотрящийся в меня,
рук признанье мне на плечи.
Оплывает жизнь свечою,
сплавив счастье и беду.
Дождь идёт… и я иду…
Смертный день клонится в вечер.
Стопка. Хлеб. Горит свеча.
Тень у левого плеча.
С жизнью улетевшей встреча.
Дождь колотится о крышу
вперестук с житьём-бытьём.
Дождь идёт, и мы пойдём, –
я отцовский голос слышу.
Память путается в датах,
но мгновения ясны,
словно прозелень весны
на проталинах-заплатах.
И последний самый вечер
декабря шестого дня –
взгляд, смотрящийся в меня,
рук признанье мне на плечи.
Оплывает жизнь свечою,
сплавив счастье и беду.
Дождь идёт… и я иду…
Дождь идёт…
Вновь Вы затронули самые больные струны. Нет-нет! Я не в упрёк, а с благодарностью.
Тут же в памяти освежаю все свои разговоры с отцом. И всё больше (по МаркТвену) поражаюсь его словам и решениям.
Спасибо Вам!
Soplemennik 7 декабря 2021 в 1:27
Вновь Вы затронули самые больные струны. Нет-нет! Я не в упрёк, а с благодарностью.
Тут же в памяти освежаю все свои разговоры с отцом. И всё больше (по МаркТвену) поражаюсь его словам и решениям.
Спасибо Вам!
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
Вадим Жук
Я с невысокого холма
Бегу, раскинув руки, к маме.
Потом огромная зима
И тёмный свет между домами.
Я никогда не добегу.
Снег скрадывает свет и звуки.
И мама, стоя на снегу,
Всё ждёт меня, раскинув руки.
6 декабря 2021
Виктор Каган. 20 лет
Тени снимают нагар со свечи.
Мечется пламя печальное встречи.
Не говори – посиди, помолчи.
Глупости все поминальные речи.
Стопка под хлебом. Шуршащая тишь.
Как ни забрасывай памяти сети
в прошлое, прошлого не возвратишь,
если на этом ты всё ещё свете.
Ну, а догонишь на свете на том:
„Батя, привет!“,
„Застегнул бы рубашку“ –
он проворчит, помолчит, а потом:
„Не молодеешь. Хочешь рюмашку?“.
„Что ж не хотеть? – ты ответишь. – Давай“.
Он захлопочет, на стол собирая.
А где-то внизу простирается рай.
Да не сбежишь из небесного рая.
Читать дальше и смотреть фото в блоге.