Марина Шаповалова. «Мы» и «они»

(Размер шрифта можно увеличить, нажав на Ctrl + знак «плюс»)
Мы родились и росли «после войны». Это — поколенческое. Всегда, на любом уровне информированности, сопутствовавшее мыслям о мире, человечестве. О будущем. Проблемном без понимания, почему такое стало возможно.
Первым возникал вопрос: почему немцы? Потом: почему — евреев? Почему именно их — тотально, на фоне признания ещё ряда этносов неполноценными?
Ответы, что интересно, находились. Как бы объясняющие что-то причинно-следственное: например, национальным унижением Германии по итогу Первой Мировой. Или подсказывающие первопричину в непростой истории межэтнических взаимоотношений. Обиды. Притеснения. Реванши — всегда с перегибом. Накопилось. У одной группы — к другой. Вроде, логика развития вражды понятна. Но как доходит до газовых камер…
Потом появилась возможность, наконец, всмотреться в историю собственной страны. И народа. Там тоже прослеживалась историческая логика. И она тоже буксовала перед ужасом описаний всего, происходившего в лагерях и застенках.
Зато стало совершенно ясно, что ставя вопрос о немцах или евреях (славянах, цыганах…) настоящего ответа найти нельзя.
Правильный вопрос: почему люди становятся способными истреблять себе подобных массово, «на потоке» и наиболее изуверскими, издевательскими способами? Как это с людьми происходит?
Людей, от природы склонных к садизму, надо вынести за скобки. Исключить из рассмотрения. Таких было ничтожное количество даже в лагерях ГУЛАГа и нацистских зондеркомандах. Таким выродкам лишь «повезло» оказаться в обстоятельствах, позволяющих свободно реализовать свои наклонности.
Главный вопрос: как это происходило с нормальными людьми, которых абсолютное большинство?
Сегодня можно прочесть дневник молодого немца, участвовавшего в массовых расстрелах. Который сходил с ума от ужаса и отвращения, но убеждал себя, что делает «важную и необходимую работу». Для будущего, разумеется, Для счастливого будущего потомков. Архивы НКВД снова малодоступны, а дневники во времена Большого Террора могли вести только наивные самоубийцы, но нет сомнений, что немало идейных большевиков укрепляли свой «боевой дух» подобными же рассуждениями.
Реальное расчеловечивание людей всегда начинается с мысленного расчеловечивания «иных» в своём сознании.
Сначала «иные» — это просто «они», которые — не «мы».
Я или он воспринимаются не в личном качестве, а как члены общности. Одной общности или разных. Отношение к другому человеку определяется отношением к общности — его личные качества игнорируются, как не имеющие значения. О любом человеке важно знать только одно: он «из них» или «из нас»?
Это не развивается до поры: в мирной, спокойной ситуации «мы» с «ними» можем контактировать по разным поводам. Можем даже завязывать личные отношения с кем-то из «них». Но групповая дифференциация сохраняется.
Пока не начинается война или революция. То есть, процесс, в котором «групповые интересы» сталкиваются или как-то пересекаются. «Они» могут быть гражданами враждебного государства. А могут быть «пятой колонной» внутри нашего — в их руках есть необходимые для нашей победы ресурсы, но они не отдают их на нашу борьбу.
К тому же, будучи «не нами», но живя рядом, «они» отвергают наши идеи и ценности. Что совсем плохо — «они» могут своим несогласием с нашими идеями и ценностями совратить наших детей!
Чтобы и дети, в том числе, не отказывались от нашей борьбы с «ними», «мы» всё ярче показываем разницу между «нами» и «ними». Мы доказываем — историческими примерами(!) — что они всегда отличались от нас худшими качествами. Всегда мешали нам. Всегда делали подлости. Постоянно нас убивали. Унижали и издевались. Ненавидели и хотели нас уничтожить.
И кто «они» после этого? Разве можно их, зная всё это, считать такими же людьми, как мы? Разве можно их вообще считать людьми?..
Ясная программа: когда мы очистим мир от нелюдей, настанет наше прекрасное будущее.
Как отличить нелюдей от нас?
Есть много критериев их враждебности: по национальности, вере, языку, одежде. По некоторым привычкам. По их словам — есть слова-индикаторы, которые они всегда произносят. Есть проверочные вопросы, на которые «наш» всегда отвечает чётко и правильно, а «они» в ответ начинают что-то мямлить…
Если вы не понимаете, что с вами сейчас происходит, то это произойдёт с вами неизбежно и до конца.
Это всё, что я могу сказать.

Один комментарий к “Марина Шаповалова. «Мы» и «они»

  1. Марина Шаповалова. «Мы» и «они»

    Мы родились и росли «после войны». Это — поколенческое. Всегда, на любом уровне информированности, сопутствовавшее мыслям о мире, человечестве. О будущем. Проблемном без понимания, почему такое стало возможно.
    Первым возникал вопрос: почему немцы? Потом: почему — евреев? Почему именно их — тотально, на фоне признания ещё ряда этносов неполноценными?
    Ответы, что интересно, находились. Как бы объясняющие что-то причинно-следственное: например, национальным унижением Германии по итогу Первой Мировой. Или подсказывающие первопричину в непростой истории межэтнических взаимоотношений. Обиды. Притеснения. Реванши — всегда с перегибом. Накопилось. У одной группы — к другой. Вроде, логика развития вражды понятна. Но как доходит до газовых камер…
    Потом появилась возможность, наконец, всмотреться в историю собственной страны. И народа. Там тоже прослеживалась историческая логика. И она тоже буксовала перед ужасом описаний всего, происходившего в лагерях и застенках.

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий