Юлия Драбкина. В том лохматом году…

В том лохматом году, в той заутренней белой пыли,
что вползала на вдохе в нутро, опалив альвеолы,
ты не помнишь, как мы, на себя не похожие, шли,
и в ногах кучерявился ветер, как плащ длиннополый?
 

Обернись на полжизни вперед: у земной бахромы,
никого никому не видать, не звучат перетолки,
только с грохотом тает река на исходе зимы,
к берегам подгоняя любви ледяные осколки.
 

Отмерзающей болью полны рукава у реки,
как на сердце — как будто за пазуху временем слиты
все твои застарелые горести, все черепки,
необтёсанным краем скребут по нутру эолиты.
 

Вдруг очнешься в больничной неволе густой белизны:
не сестра – санитарка иглой шевелит внутривенно,
и такая простая задача – дожить до весны,
но в разделе «дано» не хватает одной переменной.
 

Не учитель – главврач пробежит, присновахтенный тать,
против строчки «решение» лихо черкнув «не имеет».
Говори, говори, мне в молчании больно дышать,
да лицо обжигает дыханием черного змея.
 

Умирать еженощно – какой бессердечный порок…
Просыпаться под звуки загробного пёсьего лая
и в холодном поту аритмии глядеть в потолок,
словно бабушка скатерть, рукой темноту расправляя.

Один комментарий к “Юлия Драбкина. В том лохматом году…

  1. Юлия Драбкина

    В том лохматом году, в той заутренней белой пыли,
    что вползала на вдохе в нутро, опалив альвеолы,
    ты не помнишь, как мы, на себя не похожие, шли,
    и в ногах кучерявился ветер, как плащ длиннополый?

    Обернись на полжизни вперед: у земной бахромы,
    никого никому не видать, не звучат перетолки,
    только с грохотом тает река на исходе зимы,
    к берегам подгоняя любви ледяные осколки.

    Отмерзающей болью полны рукава у реки,
    как на сердце — как будто за пазуху временем слиты
    все твои застарелые горести, все черепки,
    необтёсанным краем скребут по нутру эолиты.

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий