Начиненный жужжанием шершень
вышивает пространство крестом.
Я – за власть городских сумасшедших.
Я и сам… Но не будем о том.
Херувимы, обутые в берцы,
созерцают на страшном пиру,
как сочится медовое сердце
сквозь глухую земную кору.
Я не помню, откуда я родом,
насеком и едва уловим.
Угости меня солнечным медом,
безнебесный хмельной херувим,
замани в свой невидимый невод
неживую отчизну мою –
так становится родиной небо
для погибших с улыбкой в бою.
Каждый – взвешен, отмерен, отвержен,
изувеченный вечностью ж…д.
И над телом убитого шершень
всё жужжит, и жужжит, и жужжит…
23.07.2016
Михаил Юдовский
Начиненный жужжанием шершень
вышивает пространство крестом.
Я – за власть городских сумасшедших.
Я и сам… Но не будем о том.
Херувимы, обутые в берцы,
созерцают на страшном пиру,
как сочится медовое сердце
сквозь глухую земную кору.
Я не помню, откуда я родом,
насеком и едва уловим.
Угости меня солнечным медом,
безнебесный хмельной херувим,
Читать дальше в блоге.