Автор: Однажды, в годы борьбы с космополитами, поэту-фронтовику и коммунисту Г.Поженяну, в то время студенту Литинститута, было поручено выступить с разоблачением поэта П.Антокольского.
Антокольский, потеряв в 1942г на войне сына, написал поэму «Сын» с потрясающим финалом:
«Прощай. Поезда не приходят оттуда.
Прощай. Самолеты туда не летают.
Прощай. Никакого не сбудется чуда.
А сны только снятся нам. Снятся и тают.
Мне снится, что ты еще малый ребенок,
И счастлив, и ножками топчешь босыми
Ту землю, где столько лежит погребенных.
На этом кончается повесть о сыне.»
За поэму получил Сталинскую премию (1946), что – редкий случай с лауреатом! — не спасло его от проработок, об одной из которых и написала Е. Саенко:
«Как-то его [Поженяна-БР] вызвали в партком Литературного института, где он учился, и как фронтовика попросили выступить на собрании против «космополита» Павла Антокольского. Неожиданно для руководителей партбюро Поженян согласился.
Он явился на собрание в морском кителе, грудь в боевых наградах – ордена Боевого Красного Знамени и Красной Звезды, два — Отечественной войны: он участвовал в обороне Одессы и Севастополя, в морских десантах под Новороссийском и Керчью…
Вышел Григорий Михайлович на трибуну и объявил, что против Антокольского ему выступить приказали.
– Я, – сказал Поженян, – нёс книгу этого поэта на груди, когда шёл в бой. Если бы в меня попала пуля, она прострелила бы и его книгу. Сын Антокольского погиб на фронте, поэтому он не может защитить своего отца. За него это сделаю я. Я не боюсь. Меня тоже убивали. Вы хотели, чтобы я осудил своего учителя? Следите за моей рукой, – и выразительно адресовал залу неприличный жест…
После этого его вызвал ректор института Федор Гладков и сказал: «чтобы ноги вашей здесь не было», Поженян встал на руки и таким необычным способом вышел из кабинета (он тогда в цирке подрабатывал).»
«В Библии есть глубокий по смыслу рассказ в «Книге Числ» о том, как Валак, царь Моавитский, пригласил к себе Валаама для того, чтобы проклясть приблизившийся к его пределам народ израильский. Валак обещал Валааму за это много даров, и Валаам, соблазнившись, поехал к Валаку, но на пути был остановлен ангелом, которого видела ослица, но не видал Валаам. Несмотря на эту остановку, Валаам приехал к Валаку и взошел с ним на гору, где был приготовлен жертвенник с убитыми тельцами и овцами для проклятия. Валак ждал проклятия, но Валаам вместо проклятия благословил народ израильский.
… И сказал тогда Валак Валааму: … Я взял тебя, чтобы проклясть врагов моих, а ты вот благословляешь?
И отвечал Валаам … не должен ли я в полности сказать то, что влагает господь в уста мои?»
Этот отрывок написан Толстым по поводу «Душечки» Чехова, но как поразительно схожи ситуации!
P.S. … В посте Е.Саенко приведено несколько стихотворений Г.Поженяна, посвященных его другу Г.Г.Гельштейну.
Это имя вряд ли известно многим, поэтому поясню, что Г.Г.Гельштейн был фронтовым хирургом и, после войны, проф.кардиологом, зачисленным, как и Антокольский, в космополиты.
А с Г.Г. меня связывает «личное воспоминание», даже два: первое о том, что когда заболело сердце мне повесили придуманный им холтер — но это не слишком оригинально, но вот второе — Г.Г. был женат на маминой институтской подруге и в маминых бумагах сохранилась их записка в роддом с поздравлениями, так что наверно они держали меня, новорожденного, на руках и тогда я с Поженяном на расстоянии двух рукопожатий.
Никогда об этом не думал, впрочем «сны только снятся нам. Снятся и тают.»