Автор: Письма Игорю Ефимову
Эти письма могли быть обнародованы раньше, если бы их адресат согласился опубликовать нашу полемику, вспыхнувшую вскоре после крымских событий весны 2014 года и разгоревшуюся после публикации статьи Игоря Ефимова «Высоколобый бунтарь» («Заметки по еврейской истории», июль 2014). На мое предложение предать нашу полемику гласности мой оппонент, после трехдневных размышлений, ответил отказом. Причину отказа он объяснил так:
В личных письмах тебе я иду на риск и приоткрываю забрало. Но если мы сделаем нашу переписку публичной, из неё исчезнет важнейший элемент – искренность.
В чем же заключался риск? В том, что, приоткрывая забрало, Игорь мог утратить «расположение друзей и близких», что, по его словам, для него было страшнее, чем лагерный срок (до пяти лет), грозивший ему в СССР за публикацию трудов в Сам- и Тамиздате.
«Я внял твоим доводам, – написал я в ответном письме, – и отказываюсь от своего предложения обменяться открытыми письмами». После длительной паузы я опубликовал две статьи в журнале «Времена» («Диссиденты – охранители путинского режима», 2017 № 4, и «Хотят ли русские свободы?», 2018 № 2), в которых коснулся нашего спора, не цитируя формулировок и выражений, которые Игорь позволял себе в частных письмах. В первой из этих статей я даже имени его не назвал. Между тем, читая новые работы Ефимова, я то и дело натыкался на знакомые по его письмам «рискованные» пассажи, которые я комментировал в своих ответах. Похоже, что к концу жизни мой друг начисто избавился от страха «утратить расположение друзей и близких» и не просто приоткрыл забрало, но предстал перед читателем без каких-либо защитных доспехов. Я окончательно убедился в этом, прочитав его последнюю журнальную публикацию («Прогулки по музеям», «Семь искусств», сентябрь 2019), – и решил, что не погрешу против воли и памяти Игоря Ефимова, если отправлю предназначенные ему письма для публикации в русскоязычном журнале.
Читать дальше здесь:
Владимир Фрумкин. Спор о высоколобых бунтарях
Письма Игорю Ефимову
Эти письма могли быть обнародованы раньше, если бы их адресат согласился опубликовать нашу полемику, вспыхнувшую вскоре после крымских событий весны 2014 года и разгоревшуюся после публикации статьи Игоря Ефимова «Высоколобый бунтарь» («Заметки по еврейской истории», июль 2014). На мое предложение предать нашу полемику гласности мой оппонент, после трехдневных размышлений, ответил отказом. Причину отказа он объяснил так:В личных письмах тебе я иду на риск и приоткрываю забрало. Но если мы сделаем нашу переписку публичной, из неё исчезнет важнейший элемент – искренность.В чем же заключался риск? В том, что, приоткрывая забрало, Игорь мог утратить «расположение друзей и близких», что, по его словам, для него было страшнее, чем лагерный срок (до пяти лет), грозивший ему в СССР за публикацию трудов в Сам- и Тамиздате.«Я внял твоим доводам, – написал я в ответном письме, – и отказываюсь от своего предложения обменяться открытыми письмами». После длительной паузы я опубликовал две статьи в журнале «Времена» («Диссиденты – охранители путинского режима», 2017 № 4, и «Хотят ли русские свободы?», 2018 № 2), в которых коснулся нашего спора, не цитируя формулировок и выражений, которые Игорь позволял себе в частных письмах. В первой из этих статей я даже имени его не назвал. Между тем, читая новые работы Ефимова, я то и дело натыкался на знакомые по его письмам «рискованные» пассажи, которые я комментировал в своих ответах. Похоже, что к концу жизни мой друг начисто избавился от страха «утратить расположение друзей и близких» и не просто приоткрыл забрало, но предстал перед читателем без каких-либо защитных доспехов. Я окончательно убедился в этом, прочитав его последнюю журнальную публикацию («Прогулки по музеям», «Семь искусств», сентябрь 2019), – и решил, что не погрешу против воли и памяти Игоря Ефимова, если отправлю предназначенные ему письма для публикации в русскоязычном журнале.
Читать дальше по ссылке в блоге.