Похороны Яблочкина (рассказ из книги Георгия Данелия «Тостуемый пьет до дна»)

В день, когда у группы был выходной, мы с Вронским решили снять кадр: Афоня идет в деревню, навстречу ему стадо коров, пестрых, красивых, ярославской породы. Заранее послали администратора, чтобы он организовал нам стадо. Одели и загримировали Куравлева, приехали на площадку — ни стада, ни администратора. Сидим ждем. Подъехал на газике Яблочкин.

— Чего отдыхаем?

— Коров нет и администратора.

— Администрация перед вами, значит, и коровы будут, — сказал Яблочкин и побежал по полю в сторону деревни. (Яблочкину тогда было под шестьдесят.)

Через час от деревни к нам шло стадо. Рядом с пастухом — Яблочкин с хлыстом в руке.

Есть директора, которых называют режиссерскими. Яблочкин был именно таким. Его, конечно, волновала смета, сроки, но главное для него — воплощение замысла режиссера.

Когда-то, еще совсем молодым человеком, Саша работал администратором в театре у Михоэлса. Когда еврейский театр закрыли, его, как и многих, кто работал с Михоэлсом, посадили. Он пять лет просидел в одном из самых страшных лагерей в Воркуте. Яблочкин не любил говорить об этом периоде своей жизни, но как-то, подвыпив, рассказал, как вохры однажды столкнули его в выгребную яму с нечистотами. А когда он пытался вылезти, били ногами в сапогах по голове и топили в смрадной жиже. То, что он остался жив, — чудо…

Невысокий, лысый, пожилой, Александр Ефремович Яблочкин был веселым, заводным и очень нравился женщинам. И пока не встретил свою голубоглазую Лору, слыл известным сердцеедом. Лору Яблочкин боготворил и, когда говорил о ней, — светился. Лора тоже любила Сашеньку (так она его называла), и жили они хорошо и дружно. Супруги Яблочкины были людьми хлебосольными, и я часто бывал у них в гостях в доме напротив «Мосфильма». В малюсенькую комнатку, которую они называли гостиной (из однокомнатной квартиры Яблочкин сделал двухкомнатную), набивалось так много народу, что сейчас я не могу понять, как мы все умудрялись там разместиться. Помню только, что было очень весело.
Умер Саша на проходной, в тот день, когда мы должны были сдавать картину Сизову. Предъявил пропуск и упал. Ему было 59 лет.
Хоронили Александра Ефремовича на Востряковском кладбище. Яблочкина любили, и попрощаться с ним пришло много народу. Режиссеры, с которыми работал Яблочкин, пробили и оркестр. Гроб поставили возле могилы на специальные подставки.
Рядом стояли близкие, родные и раввин. «Мосфильм» был против раввина, но родные настояли.
Раввин был маленький, очень старенький, лет под девяносто, в черной шляпе и легоньком потрепанном черном пальто, в круглых очках в металлической оправе, с сизым носом. Был конец ноября, дул холодный ветер, выпал даже снег. Ребе посинел и дрожал. Я предложил ему свой шарф, он отказался, сказал, что не положено.
Читать дальше здесь:
Image may contain: one or more people, sunglasses and closeup

Один комментарий к “Похороны Яблочкина (рассказ из книги Георгия Данелия «Тостуемый пьет до дна»)

  1. Похороны Яблочкина (рассказ из книги Георгия Данелия «Тостуемый пьет до дна»)

    В день, когда у группы был выходной, мы с Вронским решили снять кадр: Афоня идет в деревню, навстречу ему стадо коров, пестрых, красивых, ярославской породы. Заранее послали администратора, чтобы он организовал нам стадо. Одели и загримировали Куравлева, приехали на площадку — ни стада, ни администратора. Сидим ждем. Подъехал на газике Яблочкин.

    — Чего отдыхаем?

    — Коров нет и администратора.

    — Администрация перед вами, значит, и коровы будут, — сказал Яблочкин и побежал по полю в сторону деревни. (Яблочкину тогда было под шестьдесят.)

    Через час от деревни к нам шло стадо. Рядом с пастухом — Яблочкин с хлыстом в руке.

    Есть директора, которых называют режиссерскими. Яблочкин был именно таким. Его, конечно, волновала смета, сроки, но главное для него — воплощение замысла режиссера.

    Когда-то, еще совсем молодым человеком, Саша работал администратором в театре у Михоэлса. Когда еврейский театр закрыли, его, как и многих, кто работал с Михоэлсом, посадили. Он пять лет просидел в одном из самых страшных лагерей в Воркуте. Яблочкин не любил говорить об этом периоде своей жизни, но как-то, подвыпив, рассказал, как вохры однажды столкнули его в выгребную яму с нечистотами. А когда он пытался вылезти, били ногами в сапогах по голове и топили в смрадной жиже. То, что он остался жив, — чудо…

    Невысокий, лысый, пожилой, Александр Ефремович Яблочкин был веселым, заводным и очень нравился женщинам. И пока не встретил свою голубоглазую Лору, слыл известным сердцеедом. Лору Яблочкин боготворил и, когда говорил о ней, — светился. Лора тоже любила Сашеньку (так она его называла), и жили они хорошо и дружно. Супруги Яблочкины были людьми хлебосольными, и я часто бывал у них в гостях в доме напротив «Мосфильма». В малюсенькую комнатку, которую они называли гостиной (из однокомнатной квартиры Яблочкин сделал двухкомнатную), набивалось так много народу, что сейчас я не могу понять, как мы все умудрялись там разместиться. Помню только, что было очень весело.
    Умер Саша на проходной, в тот день, когда мы должны были сдавать картину Сизову. Предъявил пропуск и упал. Ему было 59 лет.
    Хоронили Александра Ефремовича на Востряковском кладбище. Яблочкина любили, и попрощаться с ним пришло много народу. Режиссеры, с которыми работал Яблочкин, пробили и оркестр. Гроб поставили возле могилы на специальные подставки.
    Рядом стояли близкие, родные и раввин. «Мосфильм» был против раввина, но родные настояли.
    Раввин был маленький, очень старенький, лет под девяносто, в черной шляпе и легоньком потрепанном черном пальто, в круглых очках в металлической оправе, с сизым носом. Был конец ноября, дул холодный ветер, выпал даже снег. Ребе посинел и дрожал. Я предложил ему свой шарф, он отказался, сказал, что не положено.

    Читать дальше по ссылке в блоге.

Добавить комментарий