Автор: Ну что, мой детский сон про чудо-соловья?
Ну что, мой датский принц, где Дания твоя?
Ну что, мой Дон-Кихот, мой Мотл, мой Колобок,
где добрый знак душе, где сердцу уголок?
Сквозь серость облаков мерцает солнца плешь,
и месит время грязь – хоть пей её, хоть ешь.
Под сердцем плачет боль, как малое дитя,
как было век назад, как будет век спустя.
Мечты твои — зефир, дела твои — табак.
Пунктиром вдоль дорог то храм, а то кабак.
Под сводом храма грех, по стенам храма мох,
в саду земных утех садовником Молох,
на звоннице звонарь, а колокола нет,
затрёпанный завет таит в себе навет,
серебряный рассвет, кровавая заря.
Недаром этот круг не разомкнуть зазря,
не разорвать оков и не разжать тисков.
Но песенки сверчков, но вспышки светлячков,
но лёгкий топоток хрустальных башмачков,
грибных дождей намёк и птичий пересвист,
касание руки, бумаги чистый лист,
и тишины хорал, и горизонта нить,
и всем смертям назло простое счастье жить.
© 21.2.2020
Удача или умение — найти верные слова!
Просто чудесно.
Виктор Каган
Ну что, мой детский сон про чудо-соловья?
Ну что, мой датский принц, где Дания твоя?
Ну что, мой Дон-Кихот, мой Мотл, мой Колобок,
где добрый знак душе, где сердцу уголок?
Сквозь серость облаков мерцает солнца плешь,
и месит время грязь – хоть пей её, хоть ешь.
Под сердцем плачет боль, как малое дитя,
как было век назад, как будет век спустя.
Мечты твои — зефир, дела твои — табак.
Пунктиром вдоль дорог то храм, а то кабак.
Под сводом храма грех, по стенам храма мох,
в саду земных утех садовником Молох,
на звоннице звонарь, а колокола нет,
затрёпанный завет таит в себе навет,
серебряный рассвет, кровавая заря.
Недаром этот круг не разомкнуть зазря,
не разорвать оков и не разжать тисков.
Читать дальше в блоге.