Автор: В 1904 году Томас Манн написал довольно странное и необычное для него произведение — пьесу «Фьоренца». В итальянском сочетание «л» с идущей вслед за ней гласной работает как мягкий знак, поэтому «планета» на итальянском звучит как «пьянета«. Hy, а «Флоренция» — как «Фьоренца«.
Cоотвественно, все, что происходит в пьесе, происходит во Флоренции — и в тексте даже сказано, что “… время действия — послеполуденные часы 8-го апреля 1492 года …”, а место действия – “… вилла Медичи в Кареджи …”.
Первое действие начинается в кабинете кардинала Джованни Медичи — ему, правда, всего 17 лет, но он уже прелат и князь Церкви, хотя и не имеет духовного звания. Папа римский, Иннокентий VIII, сделал столь необычное исключение для сына своего друга Лоренцо.
Кардинал беседует со своим воспитателем. Это Анджело Полициано, профессор филологии. Разговор начинается с того, что Полициано выражет надежду, что когда-нибудь его питомец поспособствует тому, что Платона, великого флисофа античности, Церковь все же сделает святым, несмотря на его язычество. Но кардинал Джованни меняет тему и переходит на обсуждение фра Джироламо Саванорола, монаха из Феррары, который стал настолько популярен, что на его проповеди собираются тысячи людей. Джованни Медичи находит их «… интересными и занятными ...», а вот профессор Полициано считает их возмутительными.
И тогда Джованни говорит своему учителю следующее:
“…голос у него [проповедника] странно тихий, и устрашающая громоподобная сила, с которой звучит его речь, всецело исходит от взора его и движений. Хочу вам признаться … зачастую, когда я один, я беру венецианское свое зеркальце и пытаюсь подражать ему в его повадке, когда он мечет свои молнии против духовенства …».
И приводит цитату из услышанной им проповеди:
“…ныне простер я десницу мою — глаголет господь — ныне иду я на тебя, церковь продажная и непотребная, церковь злодейская, нечестивая, бесстыдная ! Меч мой сразит непотов твоих, игрища твои, блудниц твоих, дворцы твои, и познаешь ты правосудие мое …».
Ну, мы как бы внутри пьесы Т.Манна — но припомним все-таки, что Джованни Медичи и сам один из тех «непотов», против которых ополчается проповедник — но он хороший ученик Анджело Полициано, проповедь его восхищает с чисто эстетической точки зрения. Ну, и забавляет, конечно — чувство, которого его учитель совершенно не разделяет. Он видит в проповеди узкий нетерпимый фанатизм, отвергающий жизнь со всеми ее радостями, отвергающий античность и гуманизм, которым профессор Полициано предан всей душой, наконец, он отрицает Флоренцию, прекрасную, делами своих художников воспевающую красоту человека.
И Анджело Полициано говорит:
“… я презираю этого червя, презираю его за то, что мнит, будто обрел истину. Хотя бы мимолетная улыбка, всеблагие боги ! Хотя бы легкая скрытая насмешка ! Одно лишь словечко, поверх голов черни брошенное — и я простил бы ему все …».
Пьеса Т.Манна растет и обретает новые голоса. Число персонажей увеличивается — на сцене появляется Пико де Мирандола, и он, как ни странно, берет в споре сторону Джованни Медичи, а не его воспитателя. Нет, он вовсе не находит фра Джироламо забавным, но он взывает к идее терпимости. Ведь нпроповеди столь пламенны и искренни, что и их можно считать произведениями искусства, и следовательно, и их следует включить в обширные коллекции прекрасного, собранные во Флоренции. Манн добавляет к Полциано и Пико де Мирандола и художников, толпящихся в садах виллы Кареджи. Один из них жалуется на напрасный поклеп — его обвинили в том, что он мадонну изобразил с лицом своей любовницы, и фра Джироламо видит в этом кощунство и поношение веры. «Но ведь совсем не это имелось в виду» — восклиает художник — «мне просто хотелось поймать чудесный эффект сочетания зеленого с красным !».
Появляется и старший брат Джованни, Пьеро Медичи, старший сын и предполагаемый наследник Лоренцо — ему вся эта дискуссия неинтересна. Что ему за дело до каких-то проповедей, и уже тем более, что ему за дело до «… красивых сочетаний зеленого и красного …», когда он готовится к турниру, на котором сможет показать всю свою рыцарскую удаль ?
Пьеса так хороша, что ее хочется цитировать и цитировать без конца, но все-таки надо бы перейти к сути дела. Одним из центральных персонажей «Фьоренцы» является некая дама, прекрасная Фьоре, возлюбленная Лоренцо Медичи. Он, ее любовник, вознесший ее на пьедестал, умирает и знает это.
Знает это и она, и пожалуй, даже сожалеет о нем — но сейчас ей хочется новых впечатлений. И одним из тех, кого она бы поманила, является тот самый неистовый монах-проповедник, который, кстати, в проповедях своих поносит ее последними словами.
Если выйти на секунду из пространства пьесы Манна, то становится понятно, что Фьоре вовсе не реальная женщина того времени, а как бы персонифицированный образ самой Флоренции.
И она говорит фра Джироламо, что его поношения ее не задевают:
“… для хулы потребно такое же дарование, как и для похвал. А что, если я во всем этом усматриваю некий предельный, дерзновенный вид поклонения ? …”.
Лоренцо желает говорить с Саваноролой. Он готов покаятся в своих грехах — и в суетности, и в прострастии к земным наслажениям — но монах требует большего. Он хочет, чтобы Лоренцо вернул Флоренции ее свободу.
«Для кого ?» — спрашивает Лоренцо. «Ты ничтожен в моих глазах» — отвечает ему монах — «Ты умираешь, а я силен. … Флоренция — моя«.
Лоренцо кричит, что этого он не допустит. Слишком поздно — с криком из него уходят последние силы, он умирает.
На сцене появляется Фьоре, и говорит монаху, что огонь, им возженный спалит и его, дабы очистить его от скверны, а мир — от него. И добавляет, что удел монаха — не желать ничего, и что он должен отречься от своих стремлений. А дальше следует последняя реплика «Фьоренцы», ей кончается пьеса. Фра Джиролами поворачивается и говорит Фьоре:
«Я люблю огонь«.
Через два года он станет диктатором Флоренции. Еще примерно года через три его сожгут.