Автор: Бахыт Кенжеев:
Прекрасные стихи Татьяны Вольтской, достойно завершающие, на мой взгляд, уже порядком поднадоевшую мне дискуссию…
Видишь, милый, может, и хорошо,
Что тебя здесь нету – с утра глазунью
Не поджарим, в ванную нагишом
Не прошлёпаем – но избежим безумья.
В метрополии пахнет подтаявшим мертвецом,
И жандарм наглеет, и, кажется, скоро сгинем,
Только раньше девочки, плача, твердили: “Цой!”,
А теперь они витийствуют о вагине,
И глаза их сухи. Насколько те
Слёзы юных дикарок о юном Цое
Чище слов, цедящихся в пустоте
Университетской – с оттяжкою и ленцою!
Это, милый, пустыня, пески, пески.
Помнишь, как в тёмной слоённой глуби
Ты раздвигал мои лепестки,
Пересчитывал – и всегда получалось: “любит”?
Ты входил ко мне, как входит пастух
С холода – в тёплый закут овечий,
Пахло мокрой шерстью, мир состоял из двух
Тел, и они разговаривали о вечном.
Как под чёрным сводом скользит Орфей
На ощупь, не понимая даже,
Как не сорваться в пропасть – левей, правей –
Мы заходили друг в друга всё дальше, дальше,
И когда мы кончали – ты выводил её,
Эвридику – испуганную, чужую,
На минуту к свету – как же теперь скажу я:
Тело – моё? Неправда – оно твоё.
Мне говорят, ты враг мой – со всех сторон:
Так они славят богиню свою Вагину.
Нам ли не знать, что славят они – могилу,
Нам ли с тобой не слышать, откуда звон.
Вон голосов их волны и рощи рук,
Бойся, беги их, милый, они – менады,
Мне же ни рук моих лёгких, ни губ не надо:
Я – это ты. Тобой извлечённый звук.
Татьяна Вольтская по поводу баталий вокруг модных стихов о вагине
Бахыт Кенжеев:
Прекрасные стихи Татьяны Вольтской, достойно завершающие, на мой взгляд, уже порядком поднадоевшую мне дискуссию…
Видишь, милый, может, и хорошо,
Что тебя здесь нету – с утра глазунью
Не поджарим, в ванную нагишом
Не прошлёпаем – но избежим безумья.
В метрополии пахнет подтаявшим мертвецом,
И жандарм наглеет, и, кажется, скоро сгинем,
Только раньше девочки, плача, твердили: “Цой!”,
А теперь они витийствуют о вагине,
И глаза их сухи. Насколько те
Слёзы юных дикарок о юном Цое
Чище слов, цедящихся в пустоте
Университетской – с оттяжкою и ленцою!
Это, милый, пустыня, пески, пески.
Помнишь, как в тёмной слоённой глуби
Ты раздвигал мои лепестки,
Пересчитывал – и всегда получалось: “любит”?
Ты входил ко мне, как входит пастух
С холода – в тёплый закут овечий,
Пахло мокрой шерстью, мир состоял из двух
Тел, и они разговаривали о вечном.
Как под чёрным сводом скользит Орфей
На ощупь, не понимая даже,
Как не сорваться в пропасть – левей, правей –
Мы заходили друг в друга всё дальше, дальше,
И когда мы кончали – ты выводил её,
Эвридику – испуганную, чужую,
На минуту к свету – как же теперь скажу я:
Тело – моё? Неправда – оно твоё.
Мне говорят, ты враг мой – со всех сторон:
Так они славят богиню свою Вагину.
Нам ли не знать, что славят они – могилу,
Нам ли с тобой не слышать, откуда звон.
Вон голосов их волны и рощи рук,
Бойся, беги их, милый, они – менады,
Мне же ни рук моих лёгких, ни губ не надо:
Я – это ты. Тобой извлечённый звук.