«Ну, что тебе приснилось, Горюнов?»
«Да, собственно, поправки». «Снова?!» «Снова».
«Ты понимаешь вред подобных снов?»
«Я знаю, что поправки – бред больного
сознания. Но всё же не готов
их на лисички заменить». «Херово.
Ты раздражаешь этим докторов
и выглядишь при этом нездорово».
«Наш мир разрушить — пара пустяков.
Но помню я – в начале было слово».
«Какое?» «Я пытаюсь угадать».
«На результат пора бы делать ставки…»
«Мне кажется, что я смогу понять,
в чём цель эксперимента». «В этой давке
всемирной, где ни пёрнуть, ни обнять —
давно любви прекращены поставки.
Мы брошены — и некому пенять.
Сидит торговец в лавке, в камилавке…»
«Я знаю слово и могу назвать…»
«Так называй же, не тяни!» «Поправки».
«Ах, Горюнов, ты – конченый алкаш.
Поправки для тебя – рассол и пиво».
«Зачем внесли их двести с лишним аж?
Какая ждёт нас дальше перспектива?»
«Ха-ха… Ты так смешно впадаешь в раж…»
«Я внёс бы три: не верь словам красивым,
не бойся вертухаев и параш
и не проси подмоги у комдива»
«Здесь выбьют из тебя всю эту блажь,
дав инсулин взамен аперитива».
«Мои поправки – это наша суть.
В них мудрость всё перетерпевших предков,
без брода лезших в воду, или сук
рубивших под собой». «Увы, не редко
нам обещают некий высший суд,
а результат – кайло и вагонетка.
Мы заблудились в сумрачном лесу
с пилою «Дружба» и в москитных сетках.
Поправки, Горюнов, нас не спасут.
Расслабься, детка» «Я тебе не детка!
Я, Бодрячков — скорбящая душа
российский записных интеллигентов.
И, воздухом ворованным дыша,
я ощущаю запах экскрементов
и горько мне, мне горько…» «Ну-ка, ша!
Ты, братец, из карманных диссидентов.
Ты, видя цель, боишься сделать шаг,
чтоб встать в ряды отважных инсургентов.
Дождусь лишь подходящего момента
и завалю тебя из калаша».
Сергей Плотов. ГОРЮНОВ И БОДРЯЧКОВ
«Ну, что тебе приснилось, Горюнов?»
«Да, собственно, поправки». «Снова?!» «Снова».
«Ты понимаешь вред подобных снов?»
«Я знаю, что поправки – бред больного
сознания. Но всё же не готов
их на лисички заменить». «Херово.
Ты раздражаешь этим докторов
и выглядишь при этом нездорово».
«Наш мир разрушить — пара пустяков.
Но помню я – в начале было слово».
«Какое?» «Я пытаюсь угадать».
«На результат пора бы делать ставки…»
«Мне кажется, что я смогу понять,
в чём цель эксперимента». «В этой давке
всемирной, где ни пёрнуть, ни обнять —
давно любви прекращены поставки.
Мы брошены — и некому пенять.
Сидит торговец в лавке, в камилавке…»
«Я знаю слово и могу назвать…»
«Так называй же, не тяни!» «Поправки».
«Ах, Горюнов, ты – конченый алкаш.
Поправки для тебя – рассол и пиво».
«Зачем внесли их двести с лишним аж?
Какая ждёт нас дальше перспектива?»
«Ха-ха… Ты так смешно впадаешь в раж…»
«Я внёс бы три: не верь словам красивым,
не бойся вертухаев и параш
и не проси подмоги у комдива»
«Здесь выбьют из тебя всю эту блажь,
дав инсулин взамен аперитива».
«Мои поправки – это наша суть.
В них мудрость всё перетерпевших предков,
без брода лезших в воду, или сук
рубивших под собой». «Увы, не редко
нам обещают некий высший суд,
а результат – кайло и вагонетка.
Мы заблудились в сумрачном лесу
с пилою «Дружба» и в москитных сетках.
Поправки, Горюнов, нас не спасут.
Расслабься, детка» «Я тебе не детка!
Я, Бодрячков — скорбящая душа
российский записных интеллигентов.
И, воздухом ворованным дыша,
я ощущаю запах экскрементов
и горько мне, мне горько…» «Ну-ка, ша!
Ты, братец, из карманных диссидентов.
Ты, видя цель, боишься сделать шаг,
чтоб встать в ряды отважных инсургентов.
Дождусь лишь подходящего момента
и завалю тебя из калаша».