Как тянутся часы ночные,
какое время неблагое,
и лица блёклые, мучные,
и всё на свете – Бологое.
Как будто пали в общей битве
(и пробуют опять слететься)
за наволочку, простыни две
и вафельное полотенце.
Как будто в узком коридоре
лиц нехорошее скопленье,
и вот – униженность во взоре,
готовая на оскорбленье.
Задвинь тяжёлую, не надо,
пусть в глуби зеркала, нерезко,
лежит полоска рафинада
в соседстве с ложкой полублеска,
пусть, тронутое серой линькой,
заглянет дерево со склона
в колеблющийся чай с кислинкой
благословенного лимона.
И поднеси стакан, не пряча
познания печальный опыт,
почувствовав его горячий
и приближающийся обод:
откуда знать тебе, кого ты
на полустанке присоседишь,
и что задумали длинноты,
и вообще куда ты едешь.
Невероятный талант! Поэтому любые хвалебные комментарии будут выглядеть смешными.
В. Г-н
«И поднеси стакан, не пряча
познания печальный опыт,
почувствовав его горячий
и приближающийся обод:
откуда знать тебе, кого ты
на полустанке присоседишь,
и что задумали длинноты,
и вообще куда ты едешь…»
————————
Талант бывает при сосЕде,
хотя он никуда не едет
🙂
* * *
…Этой ночью снилось мне всего
Понемногу: золото в устье ручья,
Простое базарное волшебство —
Слабая дудочка и змея.
Лег я навзничь. Больше не мог уснуть.
Много все-таки жизни досталось мне.
«Темирбаев, платформы на пятый путь», —
Прокатилось и замерло в тишине.
Вл. Гандельсман, 1979
Неофициальная поэзия. Антология. «Московское время».
https://rvb.ru/np/publication/01text/34/03gandlevsky.htm
Владимир Гандельсман. В ПОЕЗДЕ
Как тянутся часы ночные,
какое время неблагое,
и лица блёклые, мучные,
и всё на свете – Бологое.
Как будто пали в общей битве
(и пробуют опять слететься)
за наволочку, простыни две
и вафельное полотенце.
Как будто в узком коридоре
лиц нехорошее скопленье,
и вот – униженность во взоре,
готовая на оскорбленье.
Задвинь тяжёлую, не надо,
пусть в глуби зеркала, нерезко,
лежит полоска рафинада
в соседстве с ложкой полублеска,
пусть, тронутое серой линькой,
заглянет дерево со склона
в колеблющийся чай с кислинкой
благословенного лимона.
И поднеси стакан, не пряча
познания печальный опыт,
почувствовав его горячий
и приближающийся обод:
откуда знать тебе, кого ты
на полустанке присоседишь,
и что задумали длинноты,
и вообще куда ты едешь.