Автор: Время у поэтов. Часть 1. Времени нет
Все поэты, каждый по своему, пытаются осмыслить категорию времени, представить его движение средствами и возможностями своего поэтического таланта. Очень часто эта категория связывается с другими понятиями и оппозициями: жизнь — смерть, этот свет – тот свет, рай – ад и другими. В русской поэзии зачинателем мотива «того света», по большому счету – мотива времени, можно считать Пушкина (1823 год):
Надеждой сладостной младенчески дыша,
Когда бы верил я, что некогда душа,
От тленья убежав, уносит мысли вечны,
И память, и любовь в пучины бесконечны, —
Клянусь! Давно бы я оставил этот мир:
Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,
И улетел в страну свободы, наслаждений,
В страну, где смерти нет…
Пушкину вторит Языков (1829):
Там, за далью непогоды,
Есть блаженная страна:
Не темнеют неба своды,
Не проходит тишина,
а затем Баратынский (1835):
Он убедительно пророчит мне страну,
Где я наследую несрочную весну,
Где разрушения следов я не примечу,
Где в сладостной тени невянущих дубов,
У нескудеющих ручьев…
В этих стихотворениях сквозной нитью проходят мотивы «страны свободы, наслаждений», «страны, где смерти нет», «блаженной страны, где не темнеют неба своды, где не проходит тишина», «страны, где ночи нет», «страны, где весна не имеет срока и дубы не вянут», то есть страны, где остановилось или отсутствует время.
В поисках такой страны русские поэты наследовали идеи Данте о райской, блаженной стране, куда он шел вдоль ручья вместе с женщиной (до встречи с Беатриче). Данте пишет: «Здесь вечный май…», то есть страна, где нет времени. С этой женщиной Данте шел вверх по течению ручья, к его истокам, к Раю, к своей блаженной стране, и позже, на берегу этого ручья он встретил Беатриче, которая предложила ему попить воды из ручья. Именно после этого угощения увидел Данте свои чудесные картины, столь красочно описанные в «Божественной комедии».
Если в отношении русских поэтов 19 века в этом смысле мы можем говорить лишь предположительно, то в отношении Иосифа Бродского это можно сказать вполне определенно:
Зная, что ты захочешь,
в этой стране отдохнуть,
ручей под кустом бормочет,
тебе преграждая путь.
И, вместо того, чтоб прыгнуть
или пуститься вброд,
ты предпочел приникнуть
губами к прохладе вод.
…………………………
Ручей твердит неумолчно,
что он течет из страны,
в которой намного больше
холмов, травы, тишины.
«Тебя он с радостью примет,
тот край и тот небосвод.
Там неподвижный климат»,-
снова ручей поет.
Опять мы встречаем здесь уже знакомые нам слова «неподвижный климат», то есть та же «несрочная весна», «вечный май», отсутствие времени и смерти, «страна, где смерти нет».
Бродский предпочел не публиковать свое стихотворение «Ручей» (1962), так как примерно в это же время он уже работал над более важной для него «Большой элегией Джону Дону» (1963):
И климат там недвижен, в той стране.
………………………………………….
Поля бывают. Их не пашет плуг.
Года не пашет. И века не пашет.
…………………………………..
Здесь так светло. Не слышен псиный лай.
И колокольный звон совсем не слышен.
Эти же идеи Бродский повторяет в «Исааке и Аврааме» (1963), где ангел зовет в страну, «где смерти нет в помине», в Эдем, где «в густой траве шумит волной ручей».
Утопии не получилось. Цель «остановить время» оказалась недостижимой, однако:
…к цели ее неясной
желаньем вернуться полн,
вместо страны прекрасной
увидеть движенье волн.
Собственно, такое же поражение потерпели и предшественники Бродского в русской поэзии Пушкин, Языков, Баратынский. Все они на примере собственной жизни убедились, что нет прекрасной, блаженной страны без изменения климата, без времени, страны, где нет смерти. Никто из них не дожил до своего 45-летия.
—————————————-
Примечание. Использована книга Якова Гордина «Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского»– М.: Время, 2010.