Автор: Я был совсем мелким, когда погиб космонавт Комаров. Маленькая заснеженная (до труб) деревушка на Сахалине. Раз в неделю показывали кино. Не мне: родителям. Мне четыре года. Ну какое кино в четыре года?! На «Айболит-66» родители отвели, когда мне было целых пять. Апрель, снега сошли, Охотское море гонит от Магадана льдины, багульник расцвёл, медведи проснулись, пять японских шпионов за весну поймали (оттаивают они, что ли?) — в общем, жизнь снова началась.
И песню с тех пор помню: Магомаева, про королеву. Смысла тогда не понимал, но понравилось сразу. Отец несёт меня к кинотеатру на плечах, деревянные тротуары посёлка с чудным и непонятным названием «Черёмушки» скрипят, а я радостно бью отца по груди новыми, одуряюще вкусно пахнущими сандалями. Наклоняюсь (чтоб снова понюхать).
Читать дальше здесь:
Phil Suzemka. Красные фонари эпохи
Я был совсем мелким, когда погиб космонавт Комаров. Маленькая заснеженная (до труб) деревушка на Сахалине. Раз в неделю показывали кино. Не мне: родителям. Мне четыре года. Ну какое кино в четыре года?! На «Айболит-66» родители отвели, когда мне было целых пять. Апрель, снега сошли, Охотское море гонит от Магадана льдины, багульник расцвёл, медведи проснулись, пять японских шпионов за весну поймали (оттаивают они, что ли?) — в общем, жизнь снова началась.
И песню с тех пор помню: Магомаева, про королеву. Смысла тогда не понимал, но понравилось сразу. Отец несёт меня к кинотеатру на плечах, деревянные тротуары посёлка с чудным и непонятным названием «Черёмушки» скрипят, а я радостно бью отца по груди новыми, одуряюще вкусно пахнущими сандалями. Наклоняюсь (чтоб снова понюхать).
Читать дальше по ссылке в блоге.