Виктор Каган к 8 марта

1
Поздравить женщин есть у нас причины и осушить бокал за них до дна. Что мы без женщин? – Даже не мужчины, а так, лишь анатомия одна. И та не по лекалу Аполлона: живот и плешь, а чуть копнёшь – гастрит и прочее … Нет, я прошу пардона у милых дам за неприглядный вид созданья под названием «мужчина». Но я к чему клоню? Без милых дам любой из нас – всего лишь образина, химера на соборе Нотр-Дам.

Я вижу, что мужчины не согласны. Но я хочу беду предупредить – такие несогласия опасны 8-го марта. Всяко может быть … – ведь веер в обаятельной ладошке порой страшнее палки и ножа. Окажется, что когти есть у кошки, когда во гневе эта госпожа.

А значит все, согласен, не согласен, сейчас нальют и выпьют … Как – за что?! За то, что женский пол всегда прекрасен, и без него любой мужик – ничто. Налили, господа? Ну, с этим не застрянет – нам повод дай и мы нальем всегда. Теперь пусть каждый по-гусарски встанет и локоток отклячит, и – айда!

2
Так я о чём? Ах, да … восьмое марта … международный … женский … верно … день. Святого Валентина бита карта, чтоб тень не наводил он на плетень. Восьмое марта … Помните, в Союзе мы на уши вставали, чтоб достать мимозы ветку, брошку к старой блузе или «Шанель», к примеру, номер пять? За месяц начиналось доставанье там-сям, так-эдак и того-сего. Не доставанье даже – добыванье, творение всего из ничего. И под генсеков старческие речи, придерживаясь правил той игры, благонадёжно начинали вечер, чтоб через пять минут пошли пиры.

Столы ломились – некуда поставить не то, что блюдо, – запасной стакан, и тамада, чтоб женщину восславить, словами туго набивал карман и согревал застуженную глотку. Селёдочка томилась под лучком, косились на остуженную водку – «Столичную» и даже с козырьком – ветчинка, балычок, грибок солёный, ряды салатов, сыр и винегрет, горчичка, хрен и клюковки мочёной миска, колбаска – та и эта, и паштет, по-киевски котлетки и капуста (откуда все, коль в магазинах пусто?!), запивочка, картошка, заливное, конечно, холодец и пирожки, огурчики, розеточки с икрою, свиная ляжка, ломти сёмужки … – да разве разбёрешься в этой кипе? Цветёт и дразнит красок разносол …

Но в горле сухо! Значит, время выпить за тех, кто приготовил этот стол!

3
А кто готовил? — Те, ради которых, мы, собственно, как раз и собрались. Отмучившись весь день в своих конторах, они с авоськой по миру неслись. Ну, помните – в известной всем частушке как пелось: я и лошадь, я и бык … Как белка в колесе забот вертушки она была и баба, и мужик, час – госпожа и двадцать три – прислуга … Был ей в году дарован день один, когда слегка ослаблена подпруга и милостив суровый господин.

И – Золушка, чернавка, замарашка – она к столу выходит, осмелев (тут даже мужа хватит вдруг кондрашка!), прекрасней всех принцесс и королев. На ней – такое! И под ним – такое, что, Боже мой, уж ты меня прости, проносят гости мимо рта жаркое, считая про себя до десяти. Но чудо – чур меня! – не исчезает. Посыпав солью жирные штаны, мужчины и токуют, и играют вокруг своей и не своей жены. Верёвочка веселия завьётся, закурится восторгов фимиам, и даже матершиннику неймется высоким словом про прекрасных дам сказать хоть что-нибудь минут на тридцать, пролить на души сладостный бальзам …

Но, дорогой, пора остановиться и просто выпить за прекрасных дам.

4
Да что я все о прошлом и о прошлом? Что было – сплыло и прошло давным давно, становится не то, что скушным, — пошлым искать в котле воспоминаний дно.

Ну, иностранцам Женский День не в радость. С их феминизмом это не понять! Поморщатся – мол, что это за гадость? Не станем мы за это им пенять, простим их – дикари, аборигены! Им наши радости и беды ни к чему, не доложили им чего-то в гены, не научили разуму-уму. А мы в душе храним отцов заветы про курицу и про длину волос, и про другие умные приметы. Их феминизм не пустит нас вразнос. Мы знаем где кому какое место, как должно быть и как не должно быть, как должен Бог месить природы тесто, чтобы мужчин и женщин налепить.

Тут говорят, что женщины, мол, раса. Ну, что ни говори, а – се ля ви – мы скрипку отличим от контрабаса и басом ей признаемся в любви. Ну да – не часто, раз в году? И что же? Зато, как говорится, от души и каждый раз на прошлый раз похоже … Ведь наши дамы, правда, хороши. И среди нас такого нет прохвоста, который держит слабый пол за дур. Скажу я ради правды, а не тоста: мы все Петрарки для своих Лаур, все – пастухи для миленьких пастушек и все Ромео для своих Джульетт …

… смотри-ка, покраснели все до ушек и про себя подумали: «Кокет! Ну да, не первой свежести, но все же …».

… тут я остановлюсь, чтоб не дразнить мужей и не схватить по роже, и не порвать лирическую нить. Но я уж перешёл грузинские границы, когда конца у тоста не найти, а стало быть – пора остановиться и дать другим свой тост произнести. Остановлюсь, чтобы налить бокалы и, не впадая в дерзость эпиграмм, сказать, что сколь ни пей, все будет мало, когда мы пьём …? … да, за прекрасных дам. И если мы хоть капельку Адамы, то что жалеть какого-то ребра?! Пусть будут счастливы подруги, жены, мамы, а с ними – мы. Так выпьем! И – ура!