Автор: Фрагмент второй, заключительный
– Олег Алексеевич, скажите откровенно, вы антисемит?
– Откровенно? Если откровенно, то чтобы «нет», то скорее – «да».
– Почему же вы так охотно принимаете на работу евреев?
– Потому что я не такой поц*, как может показаться. Я умный антисемит.
Он опёрся о стенку, полуприсел на батарею центрального отопления – настолько, чтоб не обжечь ягодицы.
– Непонятно? Так я поясняю. Слушай сюда. Вашего брата на работу мало куда принимают и много откуда выгоняют. Или я неправ? А специалисты ваш брат хорошие, это известно даже дуракам-антисемитам, а таких в наших рядах, к сожалению, большинство. В отличие от них я вас подбираю; они выгоняют, а я подбираю. Улавливаешь? И вы, зная конъюнктуру, пашете на меня и за страх, и за совесть. Ты имеешь, что возразить? Или ты со мной не согласен? Ведь если я сегодня приму твоего хáвера**, он же меня в очко целовать будет, чтобы я его не выпер, ему же после меня податься совсем некуда. Фарштейст, доверахер?***
________________________________________________________
* поц (идиш) – хер
** хáвер (идиш) – друг
*** Фарштейст, доверахер? (идиш) — Понимаешь, поросёнок?
________________________________________________________
От Сальникова исходили флюиды силы и уверенности. Высокий сероглазый широкоплечий блондин с коротко остриженными волосами, хорошо развитой мускулатурой, крепко посаженной головой, правильными чертами лица, походка размеренная, твёрдая – вполне достойный образец расовой арийской полноценности.
Вопреки утверждению Олега Алексеевича Марик проработал в СПТИ совсем недолго.
Начальник пригласил его к себе, показал план своей кандидатской диссертации, над ней трудились многие инженеры отдела.
– Вот, Марк Исаакович, темы, которые ещё остались нераспределёнными. Эта, – он ткнул холёным пальцем, – эта и вот эта. Что вы могли бы из всего набора взять на себя?
– Я колобок, Олег Алексеевич, – ответил Марик.
– В каком смысле? – не понял начальник.
– Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл, и вас, Олег Алексеевич, тоже нá … пошлю.
Через несколько минут на столе Сальникова лежало заявление инженера Шварца Марка Исааковича об увольнении из Свердловского проектно-технологического института «по собственному желанию».
На этом инженерная карьера Марика закончилась, всю оставшуюся трудовую жизнь он посвятил сцене, был артистом разговорного жанра областной филармонии – что-то вроде местного Аркадия Исааковича Райкина (замечу: тоже Исааковича! – через двойное «а»…).
От автора.
Прошу прощения у тех читателей, чей слух (вернее, чьё зрение), чей слух и чьё зрение будут оскорблены грубостью моего друга Марика Шварца. Но сказано это было при соответствующих обстоятельствах, и в данном случае я вполне одобряю вырвавшееся у Марика слово (которое не воробей…)