Иосиф Бродский. Он знал…

Он знал, что эта боль в плече
уймется к вечеру, и влез
на печку, где на кирпиче
остывшем примостился, без

движенья глядя из угла
в окошко, как закатный луч
касался снежного бугра
и хвойной лесопилки туч.

Но боль усиливалась. Грудь
кололо. Он вообразил,
что боль способна обмануть,
чти, кажется, не хватит сил

ее перенести. Не столь
испуган, сколько удивлен,
он голову приподнял; боль
всегда учила жить, и он,

считавший: ежели сполна
что вытерпел — снесет и впредь,
не мог представить, что она
его заставит умереть.

Но боли не хватило дня.
В доверчивости, чьи плоды
теперь он пожинал, виня
себя, он зачерпнул воды

и впился в телогрейку ртом.
Но так была остра игла,
что даже и на свете том
— он чувствовал — терзать могла.

Он августовский вспомнил день,
как сметывал высокий стог
в одной из ближних деревень,
и попытался, но не смог

названье выговорить вслух:
то был бы просто крик. А на
кого кричать, что свет потух,
что поднятая вверх копна

рассыплется сейчас, хотя
он умер. Только боль, себе
пристанища не находя,
металась по пустой избе.

3 комментария для “Иосиф Бродский. Он знал…

  1. Стихотворение о боли, о смерти… Но виртуозная поэтическая техника отвлекает от содержания.
    Есть саркастическое стихотворение Саши Чёрного «У поэта умерла жена, он её любил сильнее гонорара…»

    1. В.Ф.
      14 января 2020 at 19:12 (edit)
      Стихотворение о боли, о смерти… Но виртуозная поэтическая техника отвлекает от содержания.
      Есть саркастическое стихотворение Саши Чёрного «У поэта умерла жена, он её любил сильнее гонорара…»
      \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\

      Виктор Ильич, в следующий раз Бродский попытается намеренно использовать намного менее совершенную поэтическую технику, чтобы уж наверняка привлечь читателя к содержанию своего стихотворения…-:)))

  2. Иосиф Бродский

    Он знал, что эта боль в плече
    уймется к вечеру, и влез
    на печку, где на кирпиче
    остывшем примостился, без

    движенья глядя из угла
    в окошко, как закатный луч
    касался снежного бугра
    и хвойной лесопилки туч.

    Но боль усиливалась. Грудь
    кололо. Он вообразил,
    что боль способна обмануть,
    чти, кажется, не хватит сил

    ее перенести. Не столь
    испуган, сколько удивлен,
    он голову приподнял; боль
    всегда учила жить, и он,

    считавший: ежели сполна
    что вытерпел – снесет и впредь,
    не мог представить, что она
    его заставит умереть.

    Но боли не хватило дня.
    В доверчивости, чьи плоды
    теперь он пожинал, виня
    себя, он зачерпнул воды

    и впился в телогрейку ртом.
    Но так была остра игла,
    что даже и на свете том
    – он чувствовал – терзать могла.

    Он августовский вспомнил день,
    как сметывал высокий стог
    в одной из ближних деревень,
    и попытался, но не смог

    названье выговорить вслух:
    то был бы просто крик. А на
    кого кричать, что свет потух,
    что поднятая вверх копна

    рассыплется сейчас, хотя
    он умер. Только боль, себе
    пристанища не находя,
    металась по пустой избе.

Добавить комментарий