* * *
Пережив свои желания, разлюбив свои мечты,
перестал искать по пьяни я гений чистой красоты,
позабыл свиданья с музою и во сне, и наяву,
вычислитель молча юзаю, в честной лодочке плыву,
но, душевным кататоником став, имею бледный вид.
Мне бы дёрнуть водки с тоником, да головушка болит,
иль с утра откушать кофию, да сердечко не берёт —
вот такая философия, огурец ей в бледный рот.
Если смерть не отнимала бы право на любовь и речь,
эту горечь типа жалобы, лучше было б приберечь,
сохранить на крайний случай, но где же, спрашивается, он,
за какой лежит излучиной речки грифельных времён?
Впрочем, если долго мучиться, сколько волка ни корми,
что-нибудь ещё получится — надрывайся, чёрт возьми —
бормоча, иронизируя, разгоняя ночь дотла
неразумной песней сирою веницейского стекла.
* * *
Шуршите, медленные дни мои.
Кыш, чёрный ворон, я не твой.
Проходит жизнь необъяснимая,
шумит водою дождевой.
Писать? То некому, то не о чем.
Читать — ленюсь. Дышу — тайком.
Так и помру, должно быть, неучем,
затворником и дурачком,
и гложет зависть к тем, которые,
на карту ставя наугад,
по вечерам в консерватории,
как совы в клеточках, сидят,
а то, не ведая ни страха, ни
беды (не то, что я, изгой),
гуляют чинно с черепахами
по рощам родины другой.
Но если даже принцу Дания —
тюрьма, логично, знать, и мне
скучать в темнице мироздания,
неслышно лёжа на спине.
Бахыт Кенжеев. Подборка стихотворений
* * *
Пережив свои желания, разлюбив свои мечты,
перестал искать по пьяни я гений чистой красоты,
позабыл свиданья с музою и во сне, и наяву,
вычислитель молча юзаю, в честной лодочке плыву,
но, душевным кататоником став, имею бледный вид.
Мне бы дёрнуть водки с тоником, да головушка болит,
иль с утра откушать кофию, да сердечко не берёт —
вот такая философия, огурец ей в бледный рот.
Если смерть не отнимала бы право на любовь и речь,
эту горечь типа жалобы, лучше было б приберечь,
сохранить на крайний случай, но где же, спрашивается, он,
за какой лежит излучиной речки грифельных времён?
Впрочем, если долго мучиться, сколько волка ни корми,
что-нибудь ещё получится — надрывайся, чёрт возьми —
бормоча, иронизируя, разгоняя ночь дотла
неразумной песней сирою веницейского стекла.
* * *
Шуршите, медленные дни мои.
Кыш, чёрный ворон, я не твой.
Проходит жизнь необъяснимая,
шумит водою дождевой.
Писать? То некому, то не о чем.
Читать — ленюсь. Дышу — тайком.
Так и помру, должно быть, неучем,
затворником и дурачком,
и гложет зависть к тем, которые,
на карту ставя наугад,
по вечерам в консерватории,
как совы в клеточках, сидят,
а то, не ведая ни страха, ни
беды (не то, что я, изгой),
гуляют чинно с черепахами
по рощам родины другой.
Но, если даже принцу Дания
— тюрьма, логично, знать, и мне
скучать в темнице мироздания,
неслышно лёжа на спине.
Остальные стихотворения читать по ссылке в блоге.