СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА

…Встреча была случайной – если, конечно, в жизни вообще есть место случайностям…
Я ожидала своей очереди к семейному врачу, когда Симха, добрая душа, секретарь доктора, прослужившая здесь уже много лет, упомянула что-то о пациенте почтенного возраста, находившемся в тот момент в кабинете врача.
– ”…Его жена написала книгу”, – эти слова Симхи, произнесенные с особым выражением, я четко расслышала, но не придала им особого значения – мало ли?.. Но вот из кабинета доктора вышла пара, и… словно что-то щелкнуло в воздухе, во всяком случае, я почувствовала, что нечто… важное происходит совсем рядом – в моей жизни.
Мне показалось, что внимание всех присутствующих, а не только мое, было приковано к этим, уже совсем не молодым, но, на мой взгляд, поразительно красивым людям. Им не подходило называться стариками: сразу привлекали джентльменские манеры и непривычная галантность смуглого кареглазого мужчины с палочкой, излучавшего всем обликом столь редко теперь встречающееся достоинство и благородство.
В обоих супругах, все еще высоких, угадывалась недавняя стройность и стать, а лица их были … – прекрасны!
Может, виной тому моя чрезмерная эмоциональность, которую …не скроешь, а может, просто разыгралось воображение, но, по-моему, от них исходило какое-то… сияние… – А может быть, я просто научилась видеть и ценить эту редкую Человеческую Красоту – в каждом жесте уже хрупкого тела, эту особую стать несломленных жизненными испытаниями людей, родившихся в …совсем другой эпохе – эпохе, исчезающей навсегда…
– А мы… – мы, кажется, совсем иные…
Максим Иосифович Чарный, точнее – Иегошуа Мордехай, как назвали его при рождении, говорил с Симхой на иврите, в то время как его супругу “атаковала” с ходу вопросами одна из пациенток, ожидавшая там же, в приемной, и, по ее словам, работающая в одной из фирм по оказанию помощи пожилым людям.
…В тот день попасть к врачу в течение ближайшего часа не представлялось мне реальным, и я решила прийти на следующее утро. Когда подошла к двери – именно в тот момент – потребовалось придержать ее для выходящих из приемной Максима и его супруги, о которой и пойдет речь.
Оказавшись в просторном коридоре большого здания, с более кондиционированным, по сравнению с душноватой приемной врача, воздухом, немолодые люди почувствовали потребность отдохнуть перед дорогой домой: в тот апрельский день было особенно душно и жарко.
— “Вы тоже хотите присесть?” – вдруг обратилась ко мне женщина. И я вдруг почувствовала, что уйти не могу…

УДИВИТЕЛЬНЫЙ РАССКАЗ
Практически после первых же фраз знакомства с супругами, я превратилась в зачарованную слушательницу удивительного рассказа моей собеседницы. Он являл собой спонтанные поразительные фрагмены – яркие вспышки воспоминания о самых разных периодах и эпизодах ее необыкновенной жизни…
Нельзя было не понять, не почувствовать, что самое важное для нее, это …ее память, и что незатихающую боль от пережитого могут – самую чуточку! – смягчить, притупить и утишить воспоминания, разделенные с другими людьми.
Главной заботой и смыслом ее жизни уже много лет назад стало …сохранение от полного забвения длинного списка имен людей – родных, друзей, знакомых, – тех, кто тоже жил на этой земле, но канул в бездну – бесследно, не успев оставить о себе ничего, кроме … ее памяти о них.
Но… были и другие имена: сто пятьдесят еврейских имен – сто пятьдесят спасенных ею жизней…
И сама она спаслась чудом – возможно, благодаря своей счастливой звезде, но, объективно – благодаря героизму и бесстрашию других людей – людей разных национальностей, рисковавших собственной жизнью ради спасения обреченных на смерть евреев. – Людей скромных, добрых, благородных и отважных, во все века составляющих СОЛЬ ЗЕМЛИ…
В некоторых документах она записана как Анна Григорьевна. На самом деле ее имя – Жанна Григорьевна Ран, Жанна Ран-Чарный.
Максим Чарный и Жанна Ран встретились и поженились в 1956 году. С тех пор они вместе – 55 лет…

…Сколько всего вспоминается Жанне! И хотя сегодня ее память уже не та, многое, хранимое ею, никогда не сотрется, не забудется: она позаботилась об этом!
Жанна написала книгу – немногим более двухсот страниц, где каждое слово – правда. Писалась эта книга сразу на двух языках – русском и литовском.

“Невероятная правда” Жанны Ран-Чарный вышла в вильнюсском издательстве Швитурис на русском языке в 1993 году, в следующем, 1994 году, она вышла на литовском, а в 2000 – появилась и английская версия книги (The Unbelievable Truth, by Jeanne Ran-Tcharnyi, Svyturys, Vilnius, Lithuania).

… Жанна рассказывает, и я словно вижу, как, …стараясь всеми силами скрыть под немецкой формой неудержимую дрожь колен, поднимается по ступенькам дома в Минске высокая белокурая девушка – переводчица, стенографистка Маргарита Рутковская (Грета, Гретхен), столь “удачно нашедшая свои утерянные документы” “дочь” литовца Юозаса (Иозаса) Руткаускаса, работавшего в то время в паспортном столе (перед войной вместе работали, он был примерно одних лет с ее отцом).
В августе 1996 года, после хлопот Жанны и представленного ею свидетельства, израильский Музеей “Яд ва-Шем” присвоил литовскому гражданину Юозасу Руткаускасу, человеку беспримерной отваги, мужества и благородства, почетнейшее на земле звание Праведника Мира. Его настоящая дочь, Грета Янчук-Рутковски, приняла от посла Израиля в Австралии Шмуэля Мойеля бесценную медаль и Почетную Грамоту – награду покойного отца, погибшего от рук нацистов.
…Никто из окружающих не подозревал, что у стройной светлоглазой “фольксдойче” Гретхен в жилах течет …вовсе не арийская кровь!
О Жанне Ран-Чарный знают в мире…
Несколько лет назад один из лучших переводчиков на итальянский, Марио Алессандро Курлетто, под впечатлением от посещения вильнюсского гетто, заглянул в находившийся неподалеку магазинчик подержанных книг, и …одна из них привлекла его внимание. Марио приобрел эту книжку и в самолете прочел ее на одном дыхании. Через некоторое время он поделится этим глубочайшим впечатлением в предисловии к… итальянскому изданию переведенной им книги Жанны Ран-Чарный «Невероятная правда»*.
Презентация этого нового издания состоялась на итальянском телевидении, куда была приглашена и Жанна. Она не смогла приехать из-за болезни мужа, и ее попросили в течение двух часов не отходить от телефона – на тот случай, если в живом эфире прозвучат вопросы, на которые переводчик, предварительно беседовавший с нею, все же не сумеет ответить …
В русскоязычной прессе о Жанне Ран публиковались статьи израильского журналиста Яна Топоровского – это можно прочесть в Интернете.
В 1993 году, в Вильнюсе, с ней встретилась журналистка из Германии Д-р Марианна Бутеншён, которая по просьбе Жанны разыскала по телефону — уже 80-летнего — господина Лангкопфа, бывшего в Минске шефом Штаба Розенберга (1943-44 гг.). Жанна говорит, что она чувствовала, что тот был еще жив!
Д-р Бутеншён позвонила ей из Германии и вкратце рассказала о весьма примечательном разговоре, состоявшемся у нее с этим господином, который, по его утверждению, в Минске занимался “исключительно научной работой”, и который слишком хорошо помнил Грету Рутковски, о чьем исчезновении ему пришлось срочно докладывать Гестапо: он всю жизнь так и оставался в полной уверенности в том, что она была шпионкой…

Спустя некоторое время я позвонила супругам Чарный и спросила, можно ли их навестить. Получив заверение в том, что меня ждут “на скамеечке перед домом”, 9 мая я пришла к ним с букетом лилово-белых цветов… – Никогда прежде не видела я, чтобы букет был принят с большей благодарностью и вниманием! Оказалось, что оба они – Жанна и Макс (так она зовет мужа) – с трогательным почтением и любовью относятся к цветам.
Немного побеседовав на скамеечке, мы поднялись к ним. 97-летний Макс галантно и торжественно нес букет, не доверяя его никому, хотя сам опирался при ходьбе на палочку из-за больной ноги.
Мы вошли в маленькую, но светлую и уютную гостиную — и сразу очутились на …их родине – не забываемой ими Литве: здесь, в рисунках и офортах на стенах – Вильнюс, вернее, вильнюсское гетто… – Туда Жанну, ее родителей и младшего брата Шурика загнали прямиком из недавно обжитой пятикомнатной квартиры на проспекте Гедиминаса… Там, в гетто, она и видела их в последний раз…
…Никто, конечно, не мог вообразить, что, …еще недавно сама избиваемая и чистившая туалеты в вильнюсском гетто, девушка решится проносить, пряча у сердца, под платьем, …поддельные документы для спасения других евреев!

…Жанна вновь и вновь задается мучительном вопросом: что же тогда помешало ее родным выбраться из гетто в назначенное время через тщательно подготовленный Шуриком лаз и – смешаться с толпой выходящих из кинотеатра после сеанса зрителей?! – Ведь были люди, бежавшие из гетто именно таким образом!..
Отец Жанны (она на него очень похожа), Григорий Моисеевич Ран, был не просто хорошим и уважаемым врачом, человеком большого ума и высоких моральных качеств, бедных он лечил бесплатно и даже снабжал их лекарствами.
Родился Григорий Моисеевич в Каунасе в 1893 г., учился в Лейпциге, но из-за разразившейся первой мировой войны закончил учебу — и диплом врача получил — уже в харьковском университете, затем был призван на службу в Красную Армию.
Во время учебы в Харькове он познакомился с еврейской девушкой – темноглазой, темноволосой красавицей Верой Кавунской, приехавшей из другого украинского города – Елизаветграда (ныне Кировоград). Полюбив друг друга и поженившись, молодые супруги какое-то время жили у родителей Веры в Елизаветграде. Там же, 30 июня 1920 года, у супругов Ран родилась дочь. Ее мать, влюбленная во французский язык еще со времен учебы в Лионе, Франция, назвала дочку Жанной, по французски – Jeanne.
На стене в гостиной – два портрета Жанны. Цветной, слева, мне показался довольно…спорным: схематичным, общим, далеким от оригинала. Он был сделан дамой-скульптором, которой …заказали портрет Жанны в первые годы ее пребывания в Израиле… – Знала ли та дама, кого рисовала?!.. – И что она вообще успела узнать о своей модели?!
Справа на стене – другой портрет (в который я сразу влюбилась!). Это, скорее, карандашный набросок, сделанный в Литве одной знакомой – потрясающей “не художницей!”, позднее, увы, трагически погибшей. Этот – эскиз, скетч – глубок и неисчерпаем, на него хочется смотреть и смотреть; мне лично он сразу напомнил манеру известной художницы Тамары Лемпики…
— “Минут пятнадцать, пока сидела и слушала, что я рассказывала, она все смотрела и смотрела на меня, а потом встала и …протянула мне вот этот рисунок,” – вспоминает Жанна.
…В последнее время появилось у меня почти детское увлечение – фотографирую мобильным телефоном. Конечно, испросив разрешение, я сделала несколько снимков Жанны и Макса в доме, сняла и портреты Жанны.
Мой первый визит пришелся на праздничный день – день 65-летия Великой Победы.
— “А знаете, где я находилась 9 мая?” – спрашивает меня Жанна. – “На Лубянке! Провела там год. Пытали бессонницей: зажигали над головой по двести ламп, не давали спать, в десять вечера выводили на допрос, не давали опереться даже локтем на стол… Потом – четыре года лагерей в Нижнем Тагиле. … Да, перед лагерем нам дали две недели – отоспаться…”
ЖАННА РАН
Большую часть детства и юности она провела в местечке Янова (Yonava) , в Литве, где ее отец заведовал больницей.
Для воспитания пятилетней девочки была приглашена гувернантка-немка, которая обучала ее многим вещам, а не только немецкому языку (на нем Жанна и сейчас говорит, если есть с кем). В семье разговаривали по-русски.
Позднее, в школе, Жанне пришлось изучать литовский язык.
Преподавательница литовского, строгая Джулия Жукаускайте, вовсе не предполагала, что ее требовательность впоследствии явится одним из факторов, которые …спасут жизнь ее ученицы . После войны они случайно встретятся на улице Вильнюса, и Жанна от души поблагодарит свою бывшую учительницу – тогда уже преподавателя вильнюсского университета…
Перед началом Второй Мировой войны Жанна Ран свободно владела такими языками, как немецкий, русский, литовский, конечно, она знала и английский – в те годы в школах он преподавался еще на довольно высоком уровне!
Окончила она и курсы машинисток, печатала вслепую и прекрасно стенографировала.
А еще, незадолго до войны, в течение одного учебного года (1938-39гг.), обучалась в престижном закрытом лицее в центре Парижа – туда ее записал уехавший во Францию и проживавший там уже около десяти лет дядя, брат матери. В лицее Жанна подружилась с дочерьми послов Америки и Англии, а более всего с Анна-Лизе Ротшильд, дочерью представителя немецкой ветви Ротшильдов, заключенного в то время в тюрьму правительством пришедшего к власти Гитлера. ( Благодаря хлопотам брата, французского Ротшильда, у которого и жили они вместе с матерью, отца Анна-Лизе освободили. Это было в конце учебного года, и вся их семья тут же отбыла в Австралию. Позднее Анна-Лизе Ротшильд в письмах настойчиво уговаривала подругу перебраться туда вместе с родителями, обещая даже содействие отца.)
МАКСИМ ЧАРНЫЙ
Судьба Максима (напомним — Иегошуа Мордехая) – драматична по-своему.
Он тоже родился в Литве, в Каунасе. В 1931 году окончил реальную еврейскую гимназию, в которой все предметы преподавались на иврите, также изучались литовский, английский и немецкий языки. Дома говорили на идиш. Русскому языку позднее Макса обучала … жизнь…
Перед войной власть в Литве захватили Советы. Они подвергли тысячи семей так называемому “раскулачиванию». Что творилось в те дни на улицах – страшно было наблюдать даже тем, кто еще помнил погромы!
За восемь дней до начала войны – 14 июня 1941 года – семью Чарный, в числе тысяч других, обобрав, отправили в далекую ссылку как «спецпереселенцев».
Сначала был город Камень-на-Оби, там, в совхозе № 51, Макс с сестрой Ривой проработали год. Потом их отправили еще дальше, вместе с больной матерью они попали в Якутию, и вот тут … «помог случай», – объясняет Макс.
Буквально перед самой отправкой еще дальше на север, выяснилось, что требуется специалист по выделке и крашению мехов, каким …и являлся Макс! У него даже был с собой Каталог на немецком языке современного европейского оборудования, о котором в Якутске и не слыхивали!
Пока Макс ходил – довольно далеко – в аптеку за лекарством для мамы, его земляк, узнав, что тут нужен специалист по выделке и крашению мехов, рассказал о нем: мол, такой есть! И когда Макс вернулся с лекарством, мать и сестра, очень обеспокоенные, находились отдельно от тех несчастных, кого отправляли дальше: им было объявлено, что они остаются в Якутске!..
Позже стало известно, что многие из отправленных тогда в море Лаптевых , тяжело болели и погибли от воспаления легких…
Профессиональные навыки Макса были исключительно ценны в тех краях, ведь он владел фантастической – по местным меркам – профессиональной технологией

— “Сколько рационализаторских предложений я там сделал – не сосчитать…” – добавляет он, поддавшись нахлынувшим воспоминаниям…
Итак, двенадцать лет они прожили в Якутске, еще два года – в Иркутске – до истечения срока ссылки, уже после 1954 года.
Из Якутска слали телеграммы, спрашивали, не надумал ли Макс вернуться на прежнюю работу.
Позднее – став вновь свободным гражданином – он получал подобные телеграммы уже из Иркутска: «Сообщите Ваши условия возвращения на прежнюю работу»!

Макс раскладывает для меня на столе удостоверения и медали, среди них — «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1945 — 1945 гг.», (1946 г.) и другие, более поздние медали, заслуженные уже в мирное время…

…Макс выходит ненадолго из гостиной и возвращается с карандашом в руке, взяв листок бумаги возле телефонного аппарата, что-то пишет.
— “Вы знаете иврит?” – спрашивает он. Получив утвердительный ответ, протягивает мне листок:
— “Смотрите! Эту фразу я прочел в юности и пронес через всю жизнь. Я окончил в Литве еврейскую гимназию, где преподавали иврит. И вот, помню с тех самых пор: это можно читать слева направо и справа налево!”
Я взяла листочек из рук Макса – с таким трепетом, словно это была …некая реликвия – и прочла следующее:
דעו מאביכם כי לא בוש אבוש שוב אשוב אליכם כי בא מועד
Фраза, судя по всему, из ТАНАХа, и смысл ее таков:
“Знайте же от отцов ваших, что не устыжусь и вернусь к вам, ибо пришло время”…
Возможно, дело не столько в значении этой фразы, сколько в той миссии, которую в жизни Макса выполняли эти слова, их магическая последовательность… – Кто знает, может быть, в них заключено некое заклинание? – Нет сомнения в одном: сказано это от Лица Всевышнего.

____

* См. пост за октябрь 2011: «Марио Алессандро Курлетто о книге Жанны Ран-Чарный «Невероятная правда»