Татьяна Хохрина. А У СЕРДЦА — ТАЙНА…

— У меняаааа есть сердцееееее, а у сердца тайнаааааа…Сережа, ты меня на работу забросишь? А Ирку на курсы? И Славика из сада по дороге заберешь, да? Я поздно сегодня. К моим надо заехать. Бабка все плачет, что меня не дождется. Да понятно, что глупости, но что делать?! Старый человек, капризничает, как ребенок. Ну конечно куплю что-нибудь вкусненькое, она, как маленькая, аж подпрыгивает, когда эти кульки распаковывает. Ты не волнуйся, я успею Славика уложить, я часов в девять вернусь. Ты уверен, что сам справишься? Правда? И не обидишься? Я с мамой хотела посидеть, когда бабка ляжет. Душу отвести. Тогда я рваться домой не буду. Спасибо тебе…Я буду готова через пятнадцать минут.

Лена вошла в спальню, задумчиво порылась в шкафу, хотя еще вчера знала, что наденет. Да и вариантов не было. Только то, вишневое, с которого все началось. И которым все закончилось. Главное платье ее жизни. Потом быстро, но тщательно накрасилась. Каждый раз как на экзамен. Хотя известно, что набор окончен и дополнительных опций не будет. Сергей уже ждал в машине. Как же ей повезло! Каждый день повторяла это! После этих ужасных девяти лет с Королёвым, с двумя детьми, нищая, без угла…Все были уверены, что пропадет, особенно, когда родители отвернулись. Но появился Серёжа как спасительный круг, и она выплыла! Вон даже Ирка в таком паскудном возрасте и то вслед за Славиком его папой начала звать, а ведь ей было не год, как Славику, а девять, когда Ленка разошлась с Королёвым. Но за эти пять лет дети так к Сереже привязались, что кажется, что роднее никого и быть не может.

Через полчаса Лена уже сидела на работе в своем отделе, перебирала библиографические карточки с новыми поступлениями, но мысли все были заняты другим. Она не чувствовала на себе взглядов сослуживиц и даже не подозревала, что судачат они именно о ней. Еще бы! Столько лет ее жизнь была бесконечной темой для сплетен и пересудов, так долго её сначала презирали, потом сочувствовали, теперь завидуют! Но она не замечала этого ни тогда, ни сейчас. Выживала и жила, да и всё! Да и что было обращать на разговоры внимание. В научной библиотеке, где Лена работала с семнадцати лет, придя на мамино место, народ практически не менялся, жизнь каждого проходила на глазах у всех и была известна в малейших деталях. Не во всякой семье даже так бывает. Поэтому реагировать на болтовню бессмысленно, деваться от нее все равно некуда. Еще утром, надевая вишневое платье, каблуки и распуская по плечам волосы, она знала, что, глядя ей вслед, старожилы новеньким, как легенду, будут рассказывать, какой красавицей Лена пришла в библиотеку, как встретила уже женатого Королёва, какая у них была сумасшедшая любовь, как Лена забеременела, развела Королёва с женой, в этом вишневом платье вышла за него, родила дочку и сына, как Королев пил, шлялся, бил Ленке морду, а потом ползал по читальному залу на коленях, как потом они напивались вместе на истраченные профсоюзные деньги, а трехлетняя Ирка падала в голодный обморок, а на детском утреннике съела банан с кожурой, потому что видела его впервые. Поведают, как Королёва выгнали ото всюду и он с Ленкой жили на ее копеечную зарплату, а она уже была беременна вторым ребенком, но и это Королёва не останавливало и Ленка все равно приходила в синяках. Как за все девять лет никакого платья, кроме того вишневого, у нее не появилось, и небогатые библиотечные девки в складчину раз в году покупали ей на день рождение то юбку, то кофточку, а дети донашивали приданое детишек других библиотекарш. А в конце огорошат слушателя тем, как Ленка была бесконечно счастлива во всем этом, как горели у нее глаза, как смех ее был слышен в любом углу трехэтажного здания библиотеки, как старичок-директор называл Ленку «кровь с коньяком» и «лампочка Ильича», потому что внутри нее не гас огонь. Про то, как она разошлась с Королёвым и вышла замуж за Сережу рассказывать не будут — что в этом интересного, такая история в запасе у каждой второй библиотечной тетки из тех, кому повезло и их вообще позвали замуж.

Лена с трудом дождалась, пока уедет начальство, договорилась с девками, что они ее в крайнем случае прикроют и скажут, что она уехала в архив, и торопливо ушла. Надо было успеть еще за продуктами, да не просто, а в кулинарию Праги, чьи кулинарные шедевры пятнадцать лет назад считались покруче мишленовских блюд, в универмаг ну и за бутылкой, естественно. Через два часа, обвешанная кошелками, но с прямой спиной она стояла перед знакомой обшарпанной дверью на Новослободской и сердце колотилось, как тогда.

Королёв, конечно, забыл, что Лена должна была приехать и уже заметно принял на грудь, причем явно собирался продолжить и привел двух приятелей, пить один он не умел. С ними Лена сладила на раз, навыки, выработанные их общей жизнью, не забылись, так что через пять минут за дружками захлопнулась дверь. Потом Лена переодела Королева в новые джинсы и пуловер, старые выбросила, снятую толстовку выстирала, быстро выдраила квартиру, благо малюсенькая, накрыла стол и они сели ужинать. Вернее, ужинал один Королёв — жадно, торопливо, неряшливо, а Лена подкладывала ему куски повкуснее и смотрела на его лысеющую голову, одутловатое лицо, дрожащие руки с нежностью и тоской матери, глядящей на сына-неудачника. Они оба выпили. Лена — чуть-чуть, Королёв — остальное, и Лену отпустило. Королёв порозовел, повеселел, стал похож на того, молодого, приволок гитару, запел, путая слова и мелодии, их общие песни, и Лена, беззвучно повторяя за ним слова, почувствовала, как растворяется время и в ответ на темноту за окном внутри нее зажигается свет. А потом она поняла, что должна скорее уйти, иначе не сможет уйти никогда. Королёв всё пел и, как она ушла, не заметил.

Лена пешком дошла до метро. Серёжа звонил, сказал, чтоб она не беспокоилась и не спешила — Славика он уложил, а Ирка в гостях. Промозглый вечерний ветер остудил горящее ленино лицо, привел ее в чувство и к дому она подъехала уверенная, спокойная с выключенной лампочкой внутри.

© Татьяна Хохрина