Автор: Брусиловский прорыв летом-осенью 1916 г. вошел во все военные энциклопедии и стал одним из самых крупных успехов русской армии; его описание у Солженицына включает реакцию царицы на тяжелые бои:
… она [царица] сердцем не могла принять бесполезных кровопролитий, какими были многие наши неудачные наступления, умоляла Государя остановить их: зачем же лезть на стену и жертвовать жизнями словно мухами? Это второй Верден! Наши генералы жертвуют жизнями, не считают – из чистого упрямства, без веры в успех, генералы закалены и привыкли к потерям. Пощади воинов, останови! Необходимо дождаться более благоприятного момента, а не слепо напирать, – это чувствуют все, но никто не решается тебе сказать. Мои штаны нужны и в Ставке, идиоты!
(здесь и далее выделение и курсив мой-БР
Солженицын никак не комментирует последнюю фразу о «штанах и идиотах», повергая читателя в недоумение.
Почему многочисленные читатели-почитатели не обратили внимание автора можно только предполагать – может не дочитали до этого места, может не решились потревожить кумира (Б.Сарнов в одной из книг описывал, что как-то Сталин сделал на полях статьи непонятную пометку, так никто не решился уточнить и «Правда» ее повторила!).
Книги Солженицына не снабжены комментариями, поэтому приходится разбираться самому — так вот, смысл этой фразы о «штанах и трусах» в том, что Александра Федоровна иногда, подтрунивая над Николаем, видя его нерешительность в чем-либо, говорила: «Я ношу штаны, а не ты»[1]; приводимый же Солженицыным текст «Мои штаны нужны и в Ставке, идиоты» есть отрывок из письма царицы, написанного за год до прорыва и торопивший Николая объявить о принятии им на себя звания главнокомандующего:
Тот, кто посоветовал тебе отложить опубликование перемены, был неправ. … Такое ложное положение всегда очень скверно. Только трусы, как Воейков и Фредерикс, могли тебе это предложить … Неправильно держать это в тайне, никто не думает о войсках, которые жаждут узнать радостную новость. Я вижу, что присутствие моих «черных брюк» в Ставке необходимо — такие там идиоты. (различие «штанов-брюк» связано с разными изданиями писем).
Начало же текста про «второй Верден» относится к Брусиловскому прорыву, произошедшему на год позже вступления царя в должность Главнокомандующего и взято из писем царицы от 24-25 сент. 1916, в которых сообщается о том, что Распутин прорыв «не одобрил», о чем и пишет мужу А.Ф.:
Милый, наш Друг совершенно вне себя от того, что Брусилов не послушался твоего приказа о приостановке наступления. … Он говорит, снова будут бесполезные потери … Один из моих раненых написал мне лишь мне понятным образом, что это сейчас совершенно бесцельно, даже само начальство не слишком уверено, и жертвы будут бесполезны. (через короткое время Николай остановил Брусилова).
Эти письма написаны в разное время, по разным поводам и никак не связаны, однако препарированные Солженицыным «мысли царицы» звучат только как забота о сохранении солдатских жизней, хотя, при знакомстве с полным текстом, показывают скорее неуемное желание царицы, безмерно веря в Распутина, лезть в военные дела!
Разумеется, романист, подобно Дюма, волен сокращать и перемонтировать последовательность реальных событий, сочиняя альтернативную историю, однако сам Солженицын в предисловии к «Октябрю 16-го» напишет:
… я разрешил себе выиграть действенность через сжатие всего текста, иногда и отдельных фраз, – без малейшего, однако, искажения их смысла. Все цитаты истинны, но не все дословны, концентрация действительности есть требование искусства.[Курсив мой-БР]
Этими словами автор с одной стороны заверяет читателя «все цитаты истинны», но «… не все дословны», развязывая себе руки — с одной стороны «истино», с другой «не дословно», а отсутствие ссылок делает проверку цитат почти невозможной, хотя и желательной для понимая того, как » выиграть действенность через сжатие всего текста, иногда и отдельных фраз, – без малейшего, однако, искажения их смысла» – для примера попробуйте выбросить первое либо последнее слова в Екатерининском «казнить нельзя помиловать»…
Итак, «цитаты истинны», но не просто не дословны — изменен их смысл и порядок (ведь и слова Татьяны к Онегину можно процитировать как «Я к Вам пишу, чего же боле? Что я еще могу сказать? Что я другому отдана и буду век ему верна!»).
* * *
Кстати, интересно сравнить Солженицына с Мельгуновым
Царица писала 25-го [сент. 1916] : “… от других знаю — все говорят одно и то же, что это второй Верден, мы безцельно растрачиваем тысячи жизней за одно упрямство…. О, прошу тебя, повтори свой приказ Брусилову, прекрати эту безполезнѵю бойню, младшие чувствуют, что начальники их тоже не имеют никакой веры в успех там — значит повторять безумства германцев под Верденом.[2]
Совпадение почти полное, что впрочем неудивительно – источник-то общий, правда с одной существенной разницей — Мельгунов обошелся без «штанов и трусов» и монтировки писем.
[1] См. В.Чернов. Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905-1920, с.21 «»«дорогуша, — игриво пишет она мужу, — не смейся над своей глупой старой женушкой, но у нее есть невидимые брюки». … Лучшей рекомендацией для ее кандидатов в министры были слова: «Он мужчина, а не юбка».
[2] С.Мельгунов «Легенда о сепаратном мире» . 1957 – здесь речь идет о Брусиловском прорыве осенью 1916.