1
Настоящее себе никогда не нравится. Тем оно, собственно, и отличается от прошлого и будущего. В античности все три времени существовали сразу. Судьба уже была выткана, а с Мойрами не спорили даже олимпийцы. Но с тех пор, как монотеизм ввел стрелу времени в историю, ей стало куда стремиться и чего ждать: мессию, спасения или рая с гуриями. Мое поколение было последним, пережившим нечто похожее, когда ему обещали, что оно будет жить при коммунизме.
Когда выяснилось, что коммунизма не будет, его не отменили, а перенесли в прошлое и окрестили по примеру восточных немцев «остальгией». Захватившая страну, она создает новый советский миф, который в отличие от старого кормится не обессмысленной партийной догмой, а избирательной частной памятью. В этом его преимущество, которое я, ветеран застоя, не могу принять, так как мне не с чем сравнивать. Советское время я знаю по собственному опыту, а постсоветское — по чужому, если не считать спорадических визитов. И это важно.
Всякая утопия строится от противного, а мне это «противное» не мозолит глаза, во всяком случае, не каждый день. Из-за этого на меня не действует капризный и пристрастный миф о брежневском этапе советской жизни, из которой пинцетом вытаскивают детали и складывают в живописную, недостоверную и правдоподобную версию. Она строится из многих противоречий и одного союза — «но».
Читать дальше здесь:
Александр Генис. Остальгия. Хуже или лучше
1
Настоящее себе никогда не нравится. Тем оно, собственно, и отличается от прошлого и будущего. В античности все три времени существовали сразу. Судьба уже была выткана, а с Мойрами не спорили даже олимпийцы. Но с тех пор, как монотеизм ввел стрелу времени в историю, ей стало куда стремиться и чего ждать: мессию, спасения или рая с гуриями. Мое поколение было последним, пережившим нечто похожее, когда ему обещали, что оно будет жить при коммунизме.
Когда выяснилось, что коммунизма не будет, его не отменили, а перенесли в прошлое и окрестили по примеру восточных немцев «остальгией». Захватившая страну, она создает новый советский миф, который в отличие от старого кормится не обессмысленной партийной догмой, а избирательной частной памятью. В этом его преимущество, которое я, ветеран застоя, не могу принять, так как мне не с чем сравнивать. Советское время я знаю по собственному опыту, а постсоветское — по чужому, если не считать спорадических визитов. И это важно.
Всякая утопия строится от противного, а мне это «противное» не мозолит глаза, во всяком случае, не каждый день. Из-за этого на меня не действует капризный и пристрастный миф о брежневском этапе советской жизни, из которой пинцетом вытаскивают детали и складывают в живописную, недостоверную и правдоподобную версию. Она строится из многих противоречий и одного союза — «но».
Читать дальше по ссылке в блоге.