О бедной родственнице науки о языке

Вот так, этими словами можно образно охарактеризовать положение семантики в языкознании (сема́нтика от др.-греч. σημαντικός «обозначающий» — раздел лингвистики, изучающий смысловое значение единиц языка). Как следует из ВИКИПЕДИИ, семантика наименее разработанная область в науке в отличие от фонетики, учения о звуках, которому до сих пор уделяется преимущественное внимание в ущерб изучению языка как инструмента передачи значения. Даже в наше время, в начале нового тысячелетия значение все еще рассматривается как «уязвимое звено в науке о языке» .

Не могу не привести выдержки из книги Анны Вежбицкой (польск. Anna Wierzbicka, род. 10 марта 1938, Варшава), польской и австралийской ученой, чьи слова звучат поразительно в унисон с тем, что писали в свое время выдающиеся отечественные ученые: Марр, Выготский, Фрейденберг.

С убийственной иронией она пишет: «Исследовать язык не обращаясь к значению, это все равно, что изучать дорожные знаки с точки зрения их физических характеристик (какой у них вес, каким типом краски покрашены) или же изучать структуру глаза, не говоря ни слова о зрении».

«Наука о языке, в которой значению в лучшем случае отводится абсолютно маргинальное место есть аномалия и аберрация (что само по себе может послужить увлекательным предлогом исследования для будущего историков лингвистики)» [1]

А история этой лингвистической «аномалии» берет свое начало в 20-30-х годах прошлого столетия и связана в первую очередь с именем швейцарского ученого Ф. де Соссюра(1857-1913), который взял под сомнение закономерность выделения значения в своем знаменитом, но ошибочном тезисе «язык есть форма, а не субстанция».
Но особенно большое влияние на формирование «лингвистики без значения», как пишет Анна Вежбицая, оказали два американских лингвиста ХХ века: Леонард Блумфильд и Ноэм Хомский.
Блумфильд считал любое обращение к идеям, мыслям или разуму ненаучным, а термин «ментализм» им употреблялся как бранное слово.

О положении дела в вопросах семантики красноречиво свидетельствуют воспоминания русского лингвиста Р.Я. Якобсона(1896-1982): «Летом 1945 г. меня пригласили прочесть цикл лекций в Чикагском университете. Когда я сообщил им название предполагаемого цикла: «Значение как центральная проблема языкознания», с факультета последовало дружеское предупреждение, что эта тема является рискованной»[2]

Таким образом, в течение долгих десятилетий в языкознании превалировало антисемантическое направление. Следствием отрицания значения, как и любых других «ментальных явлений», стали попытки, по словам Р. Якобсона, «со стороны младшего поколения исследователей языка анализировать языковую структуру без какого-либо упоминания о семантике». Существовавший приоритет фонетики, «узурпировав место по праву принадлежащее исследованию значения» (если воспользоваться выражением Анны Вежбицкой), ограничивал изучение языка констатацией изменения звуков и форм.

И, как это ни прискорбно признавать, категория значения по-прежнему лежит вне сферы научного исследования. Видимо, и правда, «антисемантическая ориентация Блумфильда и Хомского все еще подобно черной тени нависает над лингвистикой» (Анна Вежбицкая)

В этом плане очень показательна лекция академика А.Зализняка «Об исторической лингвистике»[3] Удивительно, что на протяжении всей лекции, а она читалась в два этапа, с перерывом в два года, Зализняк ни словом не упомянул о семантике. Он говорит о многом: о произношении слова, о тенденции в языках к сокращению длины слов (когда слово имело конечную гласную, а теперь не имеет),
об изменении того или иного звука, о законе фонетических изменений, о том, что язык со временем так изменяется, что его невозможно понять и т.д. Но связывает это только с фонетикой и произношением.
Основной его вывод заключается в том, что «фонетические изменения не индивидуальны для какого-то одного слова или одного предложения, а если они происходят, то происходят в качестве регулярного изменения некоторой фонемы, которое охватывает уже все слова, где эта фонема встречается.
Это и есть фундаментальный принцип исторической лингвистики. Его открытие было громадным скачком, примерно таким же по значимости, как открытие периодической системы элементов для химии, закона тяготения для физики и т. д.»
И это об исторической(!) лингвистике!? Тогда, на мой взгляд, надо менять название лекции, т.к. оно явно не соответствует содержанию.
Ведь закономерности семантики, открытые Марром, Выготским и Фрейденберг, не менее важны и не менее значимы.

Для Марра и его школы лингвистический элемент — это значимое слово, т.е. мысль в звуковом воплощении, а не звук. Его «новое учение о языке» переносило бремя доказательств на семантику, т.е. на значения. В этом Марр видел «особую силу» своего учения о языке — «ведь вопрос не в словах-звучаниях, а в их смысле…»

Зализняк справедливо пишет о том, что «современный француз, конечно, может читать тексты двухсотлетней давности, может с некоторым трудом читать тексты четырехсотлетней давности. Но уже для того, чтобы читать тексты тысячелетней давности, ему потребуется специальное обучение. А если еще глубже взять — дойти до латыни, то это для француза будет просто иностранный язык, в котором он ничего понять не сможет, пока специально его не изучит. Так что совершенно очевидно, что на протяжении какого-то числа веков язык может измениться до того, что вы уже решительно ничего не будете из него понимать».

Вот и Марр пишет о том, что «нет в языке ничего неизменчивого, формы и значения меняются одинаково в такой мере, что если не знать палеонтологию речи … совершенно нельзя узнать существование какой-либо связи между разновидностями одного и того же слова в различные глоттогонические (от греч. glōtta язык + gonos рождение) эпохи»[4]

Но при этом какая разница между этими высказываниями! Основной постулат Марра — это строго закономерная изменчивость значений слов, о чем Зализняк вообще не упоминает.

Зато идеи Марра полностью согласуется с идеями ученого психолога Л.С. Выготского. По его мнению, в основу подхода к языку должен быть положен метод семантического анализа, метод изучения словесного значения. Для исследования мышления и речи необходимо найти ту языковую единицу, которая отражала бы в наипростейшем виде единство мышления и речи. «Такая единица может быть найдена во внутренней стороне слова − в его значении»», писал он.
В слове всегда знали только одну внешнюю, обращенную к нам сторону. Другая сторона, внутренняя – его значение, как и другая сторона Луны, оставалась всегда неизученной и неизвестной. «Между тем в этой другой стороне и скрыта как раз возможность разрешения интересующих нас проблем об отношении мышления и речи, ибо именно в значении слова завязан узел того единства, которое мы называем речевым мышлением».

Значение слова не остается неизменным и постоянным, оно скорее «динамическое, чем статическое образование». Выготский подчеркивал, что на каждой ступени языкового развития существует своя особенная структура словесного значения. В ходе исторического развития языка, по его утверждению, изменяется не только структура значения, его психологическая природа, но изменяется самый характер отражения и обобщения действительности в слове. Он считал, что в идее непостоянства и неконстантности, изменчивости значений слов и их развития состоит «главное и основное открытие, которое одно только и может вывести из тупика все учение о мышлении и речи»[5].

Изучение особенностей архаической семантики было в центре научных интересов Ольги Михайловны Фрейденберг. Будучи филологом классиком, она писала: «Мне не приходило в голову, что я литературовед. Область, которой я занималась одна и в Институте Марра, была семантология, но такой специальности не могло существовать» (из Послесловия Н. В. Брагинской к книге «Миф и литература древности»).
Ее сокровенной идеей было поставить во главу угла «мысль о различиях, которые оказываются тождеством», а также «вскрывать генетическую семантику и находить связи среди самого разнообразного» [6]

Но труды Марра, Выготского, Фрейденберг оставались на долгие годы под запретом, а их имена были преданы забвению. Причины изгойства, отлучения ученых от науки хорошо известны. Однако их исследования не утратили значения и по сей день, хотя и по сей день не оценены по достоинству.

Еще необходимо сказать, что это краткое изложение, касающееся проблемы семантики, имеет не только теоретический интерес. Закономерно возникает вопрос (по аналогии с другим извечным вопросом): а как это — для словообразования вообще и для словообразования в иврите, в частности?

Продолжение следует

ЛИТЕРАТУРА
1.Вежбицкая Анна. Семантика: примитивы и универсалии.
https://books.google.co.il/books?id=kdCRCgAAQBAJ&pg=PA25&lpg=PA25&dq).
2. Якобсон Р. Избранные труды, М,: «Прогресс», 1985, с. 338
3. 3ализняк А. Лекция «Об исторической лингвистике»
https://gorod.tomsk.ru/index-1238340148.php
4. Марр Н.Я Яфетидология. — Жуковский-Москва, Кучково поле, 2002, с.107
5. Выготский Л.С. Психология. — М.: Эксмо-Пресс, 2000, с.469
6. Переписка Бориса Пастернака. Сост. Е.В. Пастернак, Е.Б. Пастернак. М.: Изд. «Худ. лит.», 1990, с.111