Автор: Вечер похож на медленное умирание,
на тихое сумасшествие, не требующее лечения.
Ко мне явились два ангела: Ангел Внутреннего Сгорания
и Ангел Горячего Копчения.
Один утверждал, что пространство и время двойственны,
другой надувал щеки, со значением хмуря брови.
Оба были безумны – насколько безумье свойственно
посланцам седьмого неба с четвертою группой крови.
Мы пили этиловый спирт, разбавляя его водою,
говорили о женщинах, искусстве, автомобилях.
Ангелы признались, что хотели бы стать звездою,
после чего поссорились и подрались на крыльях.
«Боже мой, – думал я, – это второе пришествие,
нашествие марсиан, битва между мирами?
Или мною под вечер забавляется сумасшествие –
прозрачное, как стекло в оконной смирительной раме?
Я не вынесу этих ангелов, не вынесу этого вечера,
сфер небесных вращения, собственного брожения.
Воистину: человеку с воображением нечего
бояться – кроме собственного воображения».
Внутреннее мое сгорание! Горячее мое копчение!
Ангелы-собутыльники, подстреленные жар-птицы!
Ничто не имеет значения. Я не имею значения.
А если я что-то значу – пусть это мне простится.
Михаил Юдовский
Вечер похож на медленное умирание,
на тихое сумасшествие, не требующее лечения.
Ко мне явились два ангела: Ангел Внутреннего Сгорания
и Ангел Горячего Копчения.
Один утверждал, что пространство и время двойственны,
другой надувал щеки, со значением хмуря брови.
Оба были безумны – насколько безумье свойственно
посланцам седьмого неба с четвертою группой крови.
Мы пили этиловый спирт, разбавляя его водою,
говорили о женщинах, искусстве, автомобилях.
Ангелы признались, что хотели бы стать звездою,
после чего поссорились и подрались на крыльях.
«Боже мой, – думал я, – это второе пришествие,
нашествие марсиан, битва между мирами?
Или мною под вечер забавляется сумасшествие –
прозрачное, как стекло в оконной смирительной раме?
Я не вынесу этих ангелов, не вынесу этого вечера,
сфер небесных вращения, собственного брожения.
Воистину: человеку с воображением нечего
бояться – кроме собственного воображения».
Внутреннее мое сгорание! Горячее мое копчение!
Ангелы-собутыльники, подстреленные жар-птицы!
Ничто не имеет значения. Я не имею значения.
А если я что-то значу – пусть это мне простится.