Автор: Рут Франклин. Как в детских книгах рассказывать о Холокосте? Часть 1
New Yorker. Литература о Холокосте для детей. Выпуск 23 июля 2018 года
В последнем произведении Jane Yolen есть соответствия с ее предыдущими романами о Холокосте. Одновременно по нему видно, как изменился этот жанр. Книги Jane Yolen, с целью показа ужаса Холокоста, стали использовать новую «структуру фантазии». Ребенком я была увлечена книгой Анны Франк “Дневник молодой девушки”. Я хотела стать писателем, как Анна; вела, как она, хотя и менее искренне, дневник, к которому обратилась по ее же модели; как она, я мучилась, когда увидела, как мало моя мать понимает меня. Моя навязчивая идея достигла максимума в возрасте восьми лет, когда я посетила тайное убежище в Амстердаме — маленькие клетки, где семья Франк скрывалась от нацистов. Я постоянно представляла и всегда имела в голове, запомнившийся план здания, но то, что я увидела, стало шоком: это было существенно меньше, чем я думала. Это, возможно, стало моментом, когда я начала понимать, как велико расстояние между миром Анны и моим собственным миром. Как девочка из семьи выживших в Холокосте и достигшая совершеннолетия (19 лет) в Америке 80-х годов, я представляла Холокост как одновременно неизбежное и непостижимое. У моих бабушки и дедушки, евреев из Лодзи, которые бежали на восток, когда нацисты напали на Польшу, была лучшая доля, чем у других: взятые в плен Советами, они провели большую часть войны в сибирском трудовом лагере. Другая часть семьи добралась до Палестины, но большую часть тех, кто остался, послали сначала в гетто Лодзи и затем в Освенцим. Моя прабабушка умерла там, но моя тетя выжила. Когда военные годы прошли, чудовищность потерь, которые понесла моя семья, проявлялась каждый раз в глубоких складках вокруг ртов, треморе рук и вздохах. Однажды моя двоюродная бабушка, у которой, к тому времени, когда я узнала ее, проявилась болезнь Альцгеймера, схватила мою руку в поисках татуировки. Она думала, что найдет ее там. Они не говорили об этом подробно и часто. Но, когда это делалось, истории, которые рассказывались, были запутывающими и с большими разрывами, и я сокрушалась от необходимости слушать их. Я была напугана эмоциональностью моих родственников и большой ответственностью, которую они возлагали на меня: обратная сторона виновности в запоминании того, чего я не испытала. Чтение о Холокосте было моим способом попытаться компенсировать эту вину. Но разрывы оставались. Я детально изучила заключительные страницы дневника Анны, где изложено то, что произошло после прихода полиции, ее вторжения в убежище, дальнейшее изложение было кратким: депортация в Westerbork, Auschwitz и, наконец, Bergen-Belsen. Идя дальше, я натолкнулась на книгу, в которой Hanneli Goslar, подруга детства Анны, которая была интернирована в другую секцию Bergen-Belsen, вспоминает, что мельком видела ее через забор, почти не узнала ее. Подруга вернулась через несколько дней с пакетом еды, но когда она бросила его через забор, другая женщина поймала пакет и убежала, а Анна закричала. Разговорчивая и веселая девочка стала человеком, с которым она не могла отождествить ее: тощая, отчаявшаяся, готовая на все из-за еды, ступила на путь, которым трудно следовать, даже в воображении. Те, кто умер в лагерях, не оставили свидетельств, и, когда я росла, идея о написании художественной литературы для детей о лагерях смерти считалась почти кощунственной. В феврале 1977 года The Horn Book, журнал, посвященный литературе для детей, опубликовал статью Eric A. Kimmel под названием “Противостояние печам”. Kimmel изложил «таксономию» для детской литературы о Холокосте – жанре, который был тогда лишь в зачаточном состоянии. Если Холокост мог бы быть изображен дантовым Адом , то в порядке расположения кругов крематории будут располагаться в самом основании, а книги, которые существовали, когда Kimmel делал свое исследование, были бы расположены в середине верхних кругов. Они рассказывали об истории сопротивления, о беженцах, о находящемся в оккупации населении, но не о лагерях. Kimmel смог найти только одну такую книгу Мариетты Москин “Я — Розмари”, в которой девочку и ее семью посылают в Bergen-Belsen. И даже это было для нее “сравнительной удачей”, как пишет Kimmel, поскольку были сэкономлены транспортные средства на восток в лагеря смерти. И, конечно, потому что они выжили. Kimmel задался вопросом, почему нет ни одного детского писателя, который бы поставил вопрос о так называемом “окончательном решении”? Он был уверен, что это имело отношение к противоречивой напряженности между предметом рассмотрения и нашим предположением о детской литературе. Написать о Холокосте реалистично и о всем его ужасе – это бы нарушило молчаливое соглашение литературы для молодых читателей: “не к быть слишком жестоким, слишком обвиняющим, слишком угнетающим”. В то же время, истории, которые не будут захватывать молодых читателей противоречат исторической действительности. Kimmel продолжает: “Действительно ли массовое убийство — предмет для детского романа? Пять лет назад мы могли бы сказать «нет»; десять лет назад мы, конечно, сказали бы тоже. Теперь, однако, я думаю появление новых произведений на эту тему в центре самого нижнего круга — только вопрос времени”. Для этого потребовалось одиннадцать лет. В 1988 году Jane Yolen, которая была известна прежде всего своими иллюстрированными книгами для малышей, в том числе с популярными серийными изображениями динозавров (“Как динозавры едят свою еду?”). Jane Yolen придумала оригинальное решение проблемы, которое Kimmel определила как «использование фантастического устройства, останавливающее злодеяния в лагере смерти прежде чем стать сверх угнетающим для молодых читателей». Главная героиня новой книги, мятежная десятилетняя девочка-американка по имени Ханна, фантастически возвращается назад в польский штетл, а затем, вместе с его жителями, перевозится в лагерь. Четыре года спустя Yolen уточнила формулу, которая обращается с тропами детской литературы при помощи “Спящей красавицы” как шаблон для спасающей истории. Ее книга «Mapping the Bones», ссылается на сказку братьев Гримм “Ганс и Гретхель” («Пряничный домик»), поскольку она некоторое время следует за двумя родными братьями из гетто Лодзи вместе с группой беглецов, пока, наконец, они не приходят к лагерю смерти. Согласно обыденному мнению долго считалось, что чем точнее литература о Холокосте отображает действительность, тем более эффективно она помогает читателю понять то, что действительно произошло. Однако, существенная трудность при написании убедительной беллетристики о Холокосте состоит в том, что события столь ужасающие кажутся почти невероятными. Что, если лучшим способом представить их более реальными – передать их через сферу воображения? Мы говорим детям с большой фантазией: «Не рассказывайте нам сказки!».
Продолжение следует.