Пушкинский цикл

Рисунок автора для второй страницы обложки юбилейной книги стихов «И.Войтовецкий. Мастера, подмастерья, подручные» (1999).

Пушкинский цикл

* * *

Как просто жизнь прожить, не дуя в ус,
служа не императору, а Музам,
не приниматься в творческий союз,
затем не исключаться из союза,
за назначенье, званье или сан
не гнуть хребет, не преклонять колени.
Всё было просто:
вздумал – написал,
поволочился, пострелялся. –
Гений!..

1992

* * *

Кажется, я в храм уже допущен.
Говор мой и глаз нерусских цвет
приняли б, пожалуй, А.С.Пушкин,
Лермонтов, Некрасов, даже Фет(!).

Русским словом, рифмами, стихами
Я владею, кажется, вполне.
Только Мордехай, Абрам и Хаим
Вовсе не нуждаются во мне…

1988

ПРИЗНАНИЯ НАКАНУНЕ ПУШКИНСКОГО ЮБИЛЕЯ

Ни овалом лица, ни кожей,
ни размером моей ступни
я, на Пушкина не похожий
вот – ни капельки, ну – ни-ни,

зная минусы и пороки
всех душевных моих глубин,
непрестанно рифмую строки –
так, как он рифмовать любил.

Слово каждое отчеканю,
соразмерю и смех, и грусть,
прочитаю, перечеркаю
и опять рифмовать берусь.

Не терзаться бы беспричинно,
мужем слыть да ещё отцом,
но – навязчива чертовщина:
жить, дышать, говорить столбцом.

Подыскать бы какое дельце,
заработать бы хоть пятак,
но от страсти такой не деться,
не уйти, не сбежать никак.

Вот:
хватает она за горло
по законам своей игры,
и стремлюсь я к вершине горной,
и срываюсь в тартарары.

Знать бы, как повернёт Фортуна,
но… мечта эта не нова.
Слава чопорна,
пуля дура,
время – вечные жернова.

Всё на свете непостоянно,
всё неладно да неладом.
Но –
напишет письмо Татьяна,
потому что задумал он,

потому что живут пророки
на невиданном берегу…
Я сижу и рифмую строки. –
Жить без этого не могу.

1999

САМЫХ ЧЕСТНЫХ ПРАВИЛ

Сижу – пиит, венец творенья,
пишу и в клочья рву листы.
   «Я помню чудное мгновенье:
   Передо мной явилась ты…«

И, на ногу забросив ногу,
строчу, почёсывая грудь:
   «Мы все учились понемногу
   Чему-нибудь и как-нибудь.»

Скриплю пером, шуршу листами,
клочки валяются у ног.
   «Он уважать себя заставил
   И лучше выдумать не мог.»

…Я отложу мои писанья
на месяц, нá год, нá сто лет.
Велю:
– Закладывайте сани!
Скажу:
– Подайте пистолет.

Придут безрадостные вести.
Бубенчик смолкнет под дугой.
   «Погиб поэт, невольник чести,» –
напишет обо мне другой…

Покуда не увековечен,
живу, растрачиваю пыл,
пью водку, обнимаю женщин
и каждой лгу:
   «Я вас любил.»

НАДЕЖДА

Не видели у нас в Натании
ни Александра, ни Наталии –
супруги не бывали тут,
но эфиопы чернокожие,
на предков Пушкина похожие,
на нашей улице живут.

Встречаю у любого дома я
младое племя, незнакомое,
как выражался сам пиит,
и наше будущее дальнее
резвится среди нас под пальмами
и по-амхарски говорит.

Конечно, скажут: мол – «утопия,
какая, к чёрту, Эфиопия,
мы
дали миру Книгу книг!»
Однако, позже или ранее
появится у нас в Израиле
поэта русского
двойник.

ЗИМНЕЕ УТРО ИЗРАИЛЬСКОГО РУСКОЯЗЫЧНОГО ИНТЕЛЛИГЕНТА

Информация: «Негев – пустыня на Ближнем Востоке,
располагающаяся в Израиле, (занимает
около 60% его территории).
Площадь 12.000 кв.км.»
Википедия.

Эпиграф: «Буря мглою небо кроет…»
А.С.Пушкин, «Зимний вечер».

А буря мглою Негев кроет,
а вихри мчатся, клокоча.
А я помазал хлеб икрою
и приготовил крепкий чай,

надел халат, задвинул окна,
вздохнул, в душе умерив грусть,
сел на диван, укрылся пледом,
чтоб в тишине перед обедом
взирать на сад, насквозь промоклый,
стихи читая наизусть,

и размышлять:
«Послушай, Зин!
Наш Пушкин – ай да сукин сын…»

1-5 ноября 2009 года.

БАНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

– Придумай название, – попросил я.
– «Банальная история», – сказала Вика. – Все вы, поэты, такие.
Признала…

Дала красавица поэту,
а он стихи сложил про это,
оставил на бумаге вязь:
мол, это было так прекрасно
и, может статься, не угасло,
и пусть другие любят вас.

Весь мир читает эту запись,
порой испытывает зависть,
ну, а поэту хоть бы хны:
он встал с красавицы, утёрся,
напился клюквенного морса
и молча натянул штаны.

Потом сказал:
– Как это мило! –
и обмакнул перо в чернила.

2 декабря 2010 года.