Александр Габриэль. Кубик Рубика

Это было давно. Под знамёнами цвета бургунди 
плыл Советский Союз. Был Багаза главою Бурунди.
 
Мы, едва после школы, уже забывали герундий,
 
токи первой любви принимая, как благо.
 
Ты зачем-то меня показала папане-майору,
 
пусть в отставке, но всё ж представлявшим Контору,
 
прославлявшим со страстью студёную зимнюю 
пору 
Беломор-Устьвымлага.

Ты несла в себе свет — что законно для имени «Света», 
пред постелью стыдливо снимала джинсу из вельвета…
 
Твой папа́ отвечал нашей страсти ооновским вето,
 
прятал дочь от меня, был крушителем рая.
 
Он казался ханжою, как древняя классная дама;
 
почитая Твардовского, он презирал Мандельштама,
 
как примерил к себе яркий имидж трамвайного хама,
 
так и жил, не хворая.

Он нас всё же рассорил, пристроив на дочкином троне 
кандидата получше. Оставил меня на перроне.
 
(Он недавно скончался. Один. В эмиграции, в Бонне.
 
Как он там оказался, понять не дано мне).
 
Я и сам постарел, и всегда в межсезонье простужен,
 
я с привычкой борюсь объедаться до смерти на ужин;
 
а услужливой памяти вряд ли так трепетно нужен
 
шлак, оставленный в домне.

Но о прошлом нельзя говорить тяжело и недобро. 
Если флейта играет — танцуй, благодушная кобра.
 
В общем, жизнь пронеслась. Кубик Рубика, в принципе, собран;
 
что моё — то моё, не попросишь добавки.
 
Видел Светину внучку — несётся под всеми парами
 
по тинейджерской жизни, моей не касаясь мирами…
 
Хоть на фотках своих бесподобна она в Инстаграме —
 

далеко ей до бабки.

2 комментария для “Александр Габриэль. Кубик Рубика

  1. Александр Габриэль. Кубик Рубика

    Это было давно. Под знамёнами цвета бургунди
    плыл Советский Союз. Был Багаза главою Бурунди.
    Мы, едва после школы, уже забывали герундий,
    токи первой любви принимая, как благо.
    Ты зачем-то меня показала папане-майору,
    пусть в отставке, но всё ж представлявшим Контору,
    прославлявшим со страстью студёную зимнюю пору
    Беломор-Устьвымлага.

    Ты несла в себе свет — что законно для имени «Света»,
    пред постелью стыдливо снимала джинсу из вельвета…
    Твой папа́ отвечал нашей страсти ооновским вето,
    прятал дочь от меня, был крушителем рая.
    Он казался ханжою, как древняя классная дама;
    почитая Твардовского, он презирал Мандельштама,
    как примерил к себе яркий имидж трамвайного хама,
    так и жил, не хворая.

    Он нас всё же рассорил, пристроив на дочкином троне
    кандидата получше. Оставил меня на перроне.
    (Он недавно скончался. Один. В эмиграции, в Бонне.
    Как он там оказался, понять не дано мне).
    Я и сам постарел, и всегда в межсезонье простужен,
    я с привычкой борюсь объедаться до смерти на ужин;
    а услужливой памяти вряд ли так трепетно нужен
    шлак, оставленный в домне.

    Но о прошлом нельзя говорить тяжело и недобро.
    Если флейта играет — танцуй, благодушная кобра.
    В общем, жизнь пронеслась. Кубик Рубика, в принципе, собран;
    что моё — то моё, не попросишь добавки.
    Видел Светину внучку — несётся под всеми парами
    по тинейджерской жизни, моей не касаясь мирами…
    Хоть на фотках своих бесподобна она в Инстаграме —
    далеко ей до бабки.

Добавить комментарий