Автор: 
Я был здоров, как чёрный Арчи…
Там было солнце солнца ярче,
Светлее день, а тень – тенистей,
Вина видней, вино игристей.
На раскалённых пляжах там
Мой лучший бесконечный тайм.
Плечо к плечу, висок к виску,
Гоняем мячик по песку.
И вот я каменной ногой
Гол забиваю, и какой!
А после – угасанье пыла,
Прохлада, сумерки и пиво.
Потом прощание с водой,
И бесконечный путь домой.
Маршрут, для точности преданья,
Через Крещатик… на свиданье.
И вот таких девчонка Тала
В отделе кадров насчитала
Мне 30 календарных дней!
Я буду помнить век о ней.
Моя зарплата, как заплата.
Из отпускных плачу долги,
Кассиршу крою в три наката,
Вправляю Главному мозги.
(Они молчат, не отвечают,
Они за вредность получают).
Целую ручки секретарше,
Вхожу в высокий кабинет…
Сперва, конечно, «денег нет»,
Потом мораль: «они же старше»,
Потом о жизни, о «Динамо»,
«никак не женишься? А мама?
Не сладко, видно, ей с тобой»,
И, наконец, даёт отбой.
Приказывает оздоровиться,
Попить какой-нибудь водицы,
Ни-ни по части «лебедей»…
И отпускает 100 рублей!
Чудесный малый наш директор,
Он в прошлом, кажется, корректор,
В номенклатуру угодил,
Живую душу загубил.
Науки честно не приемлет,
На техсоветах тихо дремлет,
По средам тащится в райком…
Сидит в роскошном кабинете,
Читает годовой отчёт,
Судьбу пытает в чёт-нечёт,
И, подкрепляясь коньяком,
Решает, кто, за что в ответе…
Итак, свобода!
От собраний,
От жалоб, склок и нареканий,
Сельскохозяйственных забот,
И чуда ленинских суббот.
От политграмоты свобода,
Что с достопамятного года –
Наш символ веры. И на том
Стоим. И постоим… потом.
Потом, а нынче я избавлен.
В джинсы и тенниску оправлен,
Я покидаю мой НИИ,
Пускай попробуют они.
Но, полно, девушки, шучу
Из-за приязни к кумачу.
На самом деле, там графини,
Бароны там полиграфии,
Гравюры стольные князья,
Мои товарищи, друзья.
А те, другие, где их нету!
Ищи-свищи по белу свету.
Ах, я бы их нарисовал,
Когда б ни сам голосовал…
…Прости, доверчивый читатель,
Унылый мой речитатив.
Жилу однажды ухватив,
Её не бросит век старатель.
Потрафить знатоку нельзя,
По старой колее скользя.
Но я стараюсь для артели.
А сердцу русскому милей
Стихов пудовые гантели
Без хитроумных фортелей.
Итак, предусмотрев и взвесив,
Я продолжаю мой рассказ
О рифмоплёте и повесе.
Без умолчаний и прикрас…
Апрель, 1971