1
Стиль Победоносцева — это и есть в концентрированном выражении эпоха русской реакции, и от застоя она отличается кардинально, потому что застой — это, в общем, бессодержательно. Это вялое плетение словес, которые давно ни о чём. Брежневский застой совсем не заморозок, это как раз бессильная попытка подморозить сплошное расползание. Не таков стиль Александра III и его главного идеолога. Различие тонко почувствовал Маяковский: советская реакция — это не Победоносцев, а Победоносиков, блёклая копия. Советское было прогрессистским по самой своей природе, хотя и пользовалось архаическими методами. Победоносцев же — это голос ледяной архаики, мёртвого, но могучего консерватизма, это не торможение, а сознательное отрицание всякого движения, и выражено это не вяло, а энергично. Тут нет никакой попытки сохранить лицо, характерной вообще для застоев; нет, это не лицо, а череп, оскал мертвечины, костяное клацанье, данс макабр. Читая «Московский сборник», постоянно восклицаешь: да это же… да прямо же… да один в один же! Так говорят сегодняшние идеологи русской весны, так говорила бы консервативная часть власти, если бы не стеснялась. Этот вирус ледяной смерти всё время бродит в русской крови, но никогда не может победить окончательно — в силу того, что страна у нас вообще не идеологическая, в ней мало кто во что-нибудь верит. Но вот Победоносцев верил, и потому «Московский сборник» — довольно страшная книга.
Читать полный текст здесь:
Эссе Дмитрия Быкова «Константин Победоносцев»
1
Стиль Победоносцева — это и есть в концентрированном выражении эпоха русской реакции, и от застоя она отличается кардинально, потому что застой — это, в общем, бессодержательно. Это вялое плетение словес, которые давно ни о чём. Брежневский застой совсем не заморозок, это как раз бессильная попытка подморозить сплошное расползание. Не таков стиль Александра III и его главного идеолога. Различие тонко почувствовал Маяковский: советская реакция — это не Победоносцев, а Победоносиков, блёклая копия. Советское было прогрессистским по самой своей природе, хотя и пользовалось архаическими методами. Победоносцев же — это голос ледяной архаики, мёртвого, но могучего консерватизма, это не торможение, а сознательное отрицание всякого движения, и выражено это не вяло, а энергично. Тут нет никакой попытки сохранить лицо, характерной вообще для застоев; нет, это не лицо, а череп, оскал мертвечины, костяное клацанье, данс макабр. Читая «Московский сборник», постоянно восклицаешь: да это же… да прямо же… да один в один же! Так говорят сегодняшние идеологи русской весны, так говорила бы консервативная часть власти, если бы не стеснялась. Этот вирус ледяной смерти всё время бродит в русской крови, но никогда не может победить окончательно — в силу того, что страна у нас вообще не идеологическая, в ней мало кто во что-нибудь верит. Но вот Победоносцев верил, и потому «Московский сборник» — довольно страшная книга…
Россия, Екатерина, Витте, СССР, РФ … Ведущий — Белкин.
http://worldserials.org/dokumentalnye/modernizacija-po-russki.php
(ГУГЛ вам поможет и Д.Б. :))
«… эпизод с чудесным спасением Победоносцева Пикуль взял у Розанова, излагавшего его в статье «Когда начальство ушло», только перенёс его почему-то из Севастополя в Сестрорецк:
«Однажды в Севастополе Победоносцев, всходя на палубу, оступился на сходни и упал в воду на глубоком месте. Нашёлся добрый чудак, который его вытащил. Это — Осип Фельдман, известный гипнотизёр. Затем между спасителем и спасённым произошёл следующий выразительный разговор:
«— Это вы меня вытащили?
— Я. — Благодарю.
— Помилуйте! Мой долг.
— Ваша фамилия?
— Фельдман.
— Какого исповедания?
— Еврей.
— Креститесь».
Этот благочестивый совет был единственным знаком признательности…»