Сокровенный человек
Через неделю Пухов и еще пятеро слесарей, принятых уполномоченным, поехали на Новороссийск – в порт.
…В Екатеринодаре Пухов сидел неделю – шел где-то бой, и на Новороссийск никого не пропускали. Но в этом зеленом отпетом городке давно притерпелись к войне и старались жить весело.
«Сволочи! – думал обо всех Пухов. – Времен не чувствуют!»
В Новороссийске Пухов пошел на комиссию, которая якобы проверяла знания специалистов.
Его спросили, из чего делается пар.
– Какой пар? – схитрил Пухов. – Простой или перегретый?
– Вообще… пар! – сказал экзаменующий начальник.
– Из воды и огня! – отрубил Пухов.
– Так! – подтвердил экзаменатор. – Что такое комета?
– Бродящая звезда! – объяснил Пухов.
– Верно! А скажите, когда и зачем было восемнадцатое брюмера? – перешел на политграмоту экзаменатор.
– По календарю Брюса восемнадцатое октября – за неделю до Великой Октябрьской революции, освободившей пролетариат всего мира и все разукрашенные народы! – не растерялся Пухов, читавший что попало, когда жена была жива.
– Приблизительно верно! – сказал председатель проверочной комиссии. – Ну, а что вы знаете про судоходство?
– Судоходство бывает тяжельше воды и легче воды! – твердо ответил Пухов.
– Какие вы знаете двигатели?
– «Компаунд», «Отто-Дейц», мельницы, пошвенные колеса и всякое вечное движение!
– Что такое лошадиная сила?
– Лошадь, которая действует вместо машины.
– А почему она действует вместо машины?
– Потому, что у нас страна с отсталой техникой — корягой пашут, ногтем жнут!
– Что такое религия? – не унимался экзаменатор.
– Предрассудок Карла Маркса и народный самогон.
– Для чего была нужна религия буржуазии?
– Для того, чтобы народ не скорбел.
– Любите ли вы, товарищ Пухов, пролетариат в целом и согласны за него жизнь положить?
– Люблю, товарищ комиссар, – ответил Пухов, чтобы выдержать экзамен, – и кровь лить согласен, только чтобы не зря и не дуриком!
– Это ясно! – сказал экзаменатор и назначил его в порт монтером для ремонта какого-то судна.
Судно то оказалось катером, под названием «Марс». В нем керосиновый мотор не хотел вертеться – его и дали Пухову в починку.
…Керосиновый мотор на «Марсе» никак не хотел вертеться.
– Был бы ты паровой машиной, – рассуждал Пухов, сидя одиноко в трюме судна – я б тебя сразу замордовал! А то подлецом каким-то выдумана: ишь, провода какие-то, медяшки… путаная вещь!
Море не удивляло Пухова – качается и мешает работать.
– Наши степи еще попросторней будут, и ветер еще почище там, только не такой бестолковый; подует днем, а ночью тишина. А тут – дует и дует, дует и дует, – что ты с ним делать будешь?
Бормоча и покуривая, Пухов сидел над двигателем, который не шел: Три раза он его разбирал и вновь собирал, потом закручивал для пуска – мотор сипел, а крутиться упорствовал.
Ночью Пухов тоже думал о двигателе и убедительно переругивался с ним, лежа в пустой каютке.
Пришел раз к Пухову на «Марс» морской комиссар и говорит:
— Если ты завтра не пустишь машину, я тебя в море без корабля пущу, копуша, черт!
– Ладно, я пущу эту сволочь, только в море остановлю, когда ты на корабле будешь! Копайся сам тогда, фулюган! – ответил как следует Пухов.
Хотел тогда комиссар пристрелить Пухова, но сообразил, что без механика – плохая война.
Всю ночь бился Пухов. Передумал заново всю затею этой машины, переделал ее по своему пониманию на какую-то новую машину, удалил зазорные части и поставил простые – и к утру мотор бешено запыхтел. Пухов тогда включил винт – мотор винт потянул, но тяжело задышал.
– Ишь, – сказал Пухов, – как черт на Афон взбирается!
Днем пришел опять морской комиссар.
– Ну что, пустил машину? – спрашивает.
– А ты думал, не пущу? – ответил Пухов. – Это только вы из-под Екатеринодара удрали, а я ни от чего не отступлю, раз надо!
– Ну ладно, ладно, – сказал довольный комиссар. – Знай, что керосину у нас мало – береги!
– Мне его не пить – сколько надо, столько будет! – положительно заявил Пухов.
– Ведь мотор с водой идет? – спросил комиссар.
– Ну да, – керосин топит, вода охлаждает!
– А ты норови керосину поменьше, а воды побольше, – сделал открытие комиссар.
Тут Пухов захохотал всем своим редким молчаливым голосом.
– Что ты, дурак, радуешься? – спросил в досаде комиссар.
Пухов не мог остановиться и радостно закатывался.
– Тебе бы не Советскую власть, а всю природу учреждать надо, – ты б ее ловко обдумал! Эт ты, мехоноша!
Услышав это, комиссар удалился, потеряв некую внутреннюю честь.
Алик, лично я получаю огромное удовольствие от самого процесса чтения Платонова. От его слога и очень емких словечек. Первый же попавшийся пример: «захохотал всем своим редким молчаливым голосом.» И такие россыпи у него везде. Его смаковать нужно, а не читать как мы привыкли. Обычное чтение, как правило, предполагает настрой типа «а что дальше?» А дальше — обратите внимание на его концовки: ничего особенного. Пухов любуется новым свежим утром. Рабочие идут снова копать свой котлован. А все особенное уже было: это сама ткань прозы, которую мы торопимся проскочить побыстрее.
Дорогой ЕМ, согласен с Вами на все 120. Интернет подгоняет всех нас и совсем «не жить и чувствовать», а про-глатывать что ни попадя. Перечитывая Ваши заметки, нашёл стихи А.П. и многое другое.
И всё же, несмотря на полезность и новость, не сравнить это другое с той необъяснимой радостью, которую получаешь от прочтения любого рассказа Андрея Платонова.
С чего бы это? Чему я радуюсь? Пытаюсь найти ответ, а ответы ускользают и, засыпанные инфо-пеплом, медленно исчезают под ним. Однако, если поднатужиться, можно сказать нечто: в постоянно меняющемся мире, где мы все оказались, проза Платонова РАБОТАЕТ сильнее, точнее и — во много раз интереснее современных стандартных, не вызывающих эха НОВЫХ текстов. У Светланы Алексиевич, в «Цинковых мальчиках», учуял что-то от А. Платонова. Не форма, нет, что-то другое, именно — ЭХО, отклик на «невыразимые блеск и ужасную красоту бытия».
ПЕРЕЧИТЫВАЯ КЛАССИКУ. АНДРЕЙ ПЛАТОНОВ.
«Сокровенный человек»
– А ты норови керосину поменьше, а воды побольше, – сделал открытие комиссар.
Тут Пухов захохотал всем своим редким молчаливым голосом.
– Что ты, дурак, радуешься? – спросил в досаде комиссар.
Пухов не мог остановиться и радостно закатывался…
:::::::::::::::::::::::::::::::::::
Тогда ещё можно было смеяться над «открытием комиссара»…