В своем предисловии к переводу «Евгения Онегина» Набоков пишет: «Пушкин сравнивал переводчиков с лошадьми, которых меняют на почтовых станциях цивилизации. И если мой труд смогут использовать хотя бы в качестве пони, это будет мне величайшей наградой».
И дальше:
«…могут ли такие рифмованные стихи, как «Евгений Онегин», быть и в самом деле переведены с сохранением рифм? Ответ, конечно же, — нет. Математически невозможно воспроизвести рифмы и одновременно перевести все стихи буквально. Но, теряя рифму, стихи теряют свой аромат, которые не заменят ни пояснительные сноски, ни алхимия комментариев. Следует ли тогда удовлетвориться точной передачей содержания и совершенно пренебречь формой? Или же следует допустить подражание стихотворной структуре, к которой то тут, то там лепятся исковерканные кусочки смысла, убеждая себя и читателя, что искажение смысла ради сладкой-гладкой рифмы позволяет приукрашивать или выкидывать сухие и сложные отрывки?»
Я заглядывала в перевод Набокова — скучно, причуда гения. Полезно в качестве комментариев для иноязычных исследователей.
Неудобно даже говорить о том, что смысл и форма в поэзии неразделимы. Что значит — «точная передача содержания»? Содержание невозможно передать вне жанра. Представим себе:
— публицистический очерк о ненашедшем себя молодом человеке Е. О.,
-эссе о встречах автора с Евгением Онегиным
— повесть «Евгений Онегин»
— «Рассказы об Евгении Онегине»
— драму «Евгений Онегин»
— комедию «Евгений Онегин»
— «Дневник Евгения Онегина»
— повесть в письмах
— сатиру в стихах и т. п.
Так что неидеальный стихотворный перевод лучше передаст «Евгения Онегина», чем прозаический пересказ.