Автор: Не знаю почему, мне в голову пришло слово «учтивость». Но случайного ведь ничего не бывает. Какая-то ассоциативная цепочка вызвала его к памяти. Но не буду ее здесь касаться. Посмотрела в Вики: частота употребления слова «учтивость» составляет 579 раз на ≈ 300 млн. слов.
Да, оно стало каким-то анахронизмом. А жаль. Но язык подчиняется своим законам. Языки, как писал классик языкознания, являются «саморегулируемыми и развивающимися звуковыми стихиями» и «поэтому всякое творчество в области языка может быть плодом только его собственного жизненного импульса».
Язык изменяется и с этим ничего не поделать. Когда я слышу разговоры, переходящие в перепалку, как правильно произносить (употреблять) то или иное слово, я вспоминаю нашу соседку по коммунальной квартире Клавдию Петровну, которая была поборницей чистоты русского языка и всякий раз громко возмущалась, когда при ней кто-нибудь неправильно говорил.
Это была в своем роде замечательная женщина, Клавдия Петровна, о ней подробно чуть ниже. Вообще жильцы нашей коммуналки наполовину были «из бывших». Про таких еще говорили — «обломки империи».
Одну комнату занимала Анна Евдокимовна с дочкой Зинаидой Петровной. Когда Анна Евдокимовна появлялась на общей кухне, я видела перед собой старую барыню. Крючковатый нос, редкие букольки на голове, платье с глухим высоким воротником и фасонными рукавами. Во всей ее осанке, прямой спине, гордо посаженной голове чувствовалось превосходство. Она мало с кем говорила, только в каменной неподвижности стояла у своего стола и керогаза с кастрюлей.
Такой я себе рисовала, будучи школьницей, этот класс помещиков — эксплуататоров. Она и на самом деле была богатой помещицей, в Москве у нее тоже были дома. Но муж и зять попали под революционный молох, были расстреляны. А они с дочкой и больной от рождения внучкой забились, как в щель, в свою 6-и метровую комнату, так и не избавившись от страха.
Наш дом был старинный — с парадным подъездом, широкой мраморной лестницей, заливаемой светом из огромного, как в витрине, окна наверху. Но по известному сценарию тех лет парадный ход был заколочен, и все жильцы ходили через черный ход.
А парадный подъезд использовали под склад. Там пылился многие годы всякий домашний скарб: плетеная детская коляска, самовары, сломанные «ходики», плетеные корзинки с книгами, а также кипы старых журналов: «Нива», «Красная новь», « Сатирикон», которые нам с братом были в новинку. Брат читал «Сатириконом» и весело смеялся, я рассматривала картинки в «Ниве» с изображением каких-то гламурных (как сейчас бы сказали) дам. Мы тогда и не догадывались, какую ценность эти журналы будут представлять через десятки лет, появившись в букинистическом магазине.
Планировка же дома была такая, что комнаты сообщались только между собой, — типа анфилады, как в барских усадьбах. Потом, когда домовладельца не стало, в некоторых комнатах, где это было возможно, сделали двери для выхода в коридор. Но не во всех. Через нашу комнату ходили чужие люди. Это были две немолодые одинокие женщины: Клавдия Петровна (о которой я уже упоминала) и Мария Александровна. Интеллигентные, со знанием языков, обе когда-то учились в институте благородных девиц. Краем уха я слышала, что жених Марии Александровны во время Гражданской войны, отступая с белыми, оказался во Франции. А у Клавдии Петровны не было вообще жениха.
Родственные узы их не связывали. Были какие-то обстоятельства жизни (может, у кого-то из них не было жилья), что по совету духовника их церковной общины одна из них прописала другую на свою жилплощадь. По характеру они были очень разные. Если Мария Александровна была тихой, мягкой, никогда ни во что не вмешивалась, то Клавдия Петровна, наоборот, — активной, беспокойной, деятельной. Она ни с чем не мирилась и часто возмущалась, причем это касалось самых разных явлений, что доходило до карикатуры. Помню, как мама, выслушав очередную речь Клавдии Петровны, придя с кухни, проговорила: «Безобразие! Луна не на том месте… ».
Но вернемся к «учтивости». Слово устарело, и своим звучанием и содержанием оно кажется пришедшим из прошлого века.
Но вот я думаю, сколько же надо было иметь такта, учтивости, деликатности, чтобы жить в таком симбиозе с соседями. Мне кажется, что условием нашего во многом противоестественного существования, вообще существования коммуналок было соблюдение правил, приличий, вот этой старомодной учтивости.
И сегодня ее явно нехватает.