Автор: Первого июня 2017 года моему отцу исполнилось бы 100 лет: он родился точно посредине между февралем и октябрем 1917 года. Папа прожил насыщенную жизнь, до конца сохранил ясную голову, доброе сердце и желание помогать людям.
В его жизни были взлеты, падения и снова взлеты. Я хорошо помню весну 1952 года, когда он приходил с работы в необычном обмундировании — летной кожаной куртке на меху и в унтах — в полетах на самолетах они испытывали его прибор, который ждали в самых высоких инстанциях — радиолокатор для определения «свой-чужой». Наконец, испытания завершились полным успехом, и всю его группу представили к Сталинской премии. Казалось, радости нет конца. Но вместо премии его уволили с работы, готовилось дело врачей, на очереди был расстрел Еврейского антифашистского комитета, и еврею работать в военном радио-институте стало невозможно. Хорошо хоть не посадили. Несостоявшийся лауреат целый год не мог найти никакой работы. Талантливый инженер, имевший несколько свидетельств об изобретениях, не был никому нужен. В отделах кадров от евреев шарахались, как от прокаженных. Несколько месяцами раньше родился мой младший брат, поэтому мама тоже не могла работать. Этот год для семьи стал тяжелым испытанием. Но пережили и это. А после смерти Сталина барьеры стали пониже, потребность в радио- и телевизионной технике росла, и папу взяли на новый телевизионный завод, который помимо главной военной продукции делал еще знаменитые тогда «Рубины». Проектировались они в Специальном конструкторском бюро, которым папа стал руководить. Работал он на этом заводе еще сорок лет, ушел на пенсию, когда ему исполнилось семьдесят шесть.
В Германии я однажды пригласил телевизионного мастера Владимира настроить у нас дома спутниковую антенну. Разговорились, он спросил, не родственник ли мне Михаил Беркович. Оказалось, что он работал когда-то в Москве на том самом телевизионном заводе под руководством отца. «Хороший начальник и хороший человек редко соединяются в одном человеке, — поделился опытом Владимир. — Твой отец — исключение. Он был настоящим!»
Мне кажется, что тут телевизионный мастер нашел верное слово.
Наконец, испытания завершились полным успехом, и всю его группу представили к Сталинской премии. Казалось, радости нет конца. Но вместо премии его уволили с работы, готовилось дело врачей, на очереди был расстрел Еврейского антифашистского комитета, и еврею работать в военном радио-институте стало невозможно.