Дунька. Часть 3.

Начало:

Дунька. Часть 1

Иона просидел в ЧК две недели.
Герасимов был умелый следователь, прежде он работал в полиции, и за опыт его взяли в ЧК, махнув рукой на прежние грехи.
Юный ЧК представлял из себя весьма пеструю организацию. Кого там только не было, но тех, кто служил в полиции, а тем более жандармерии брали неохотно. Ну не то чтобы совсем не брали — ЧК консультировал сам Владимир Федорович Джунковский, бывший при царе командиром Отдельного корпуса жандармов, но во всяком случае ограничения были.
Возможно были опасения, что нанятые в ЧК бывшие жандармы все как один еще будут и работать на контрреволюционеров, а может быть это был только благовидный предлог, под которым товарищи Дзержинского по ЦК настаивали на таких ограничениях по приему. Довольно много бывших видных революционеров при царе были осведомателями. А вдруг Дзержинский наймет кого-нибудь, кто слишком много знает. И будет у главы ВЧК компромат на товарища по партии.

Дзержинский приказал Герасимову приходить и докладывать о Ионе каждый день.
Герасимов опросил соседей, навестил синагогу и поговорил об Ионе с равином. Равин сказал об Ионе не много. Приежал каждое утро, на ранний миньян и молился.
Знакомых у Ионы не обнаружилось.
Обыск дома Ионы ничего не дал. Одна зацепка в голову Герасимова все же пришла.
-Странно получается,-докладывал он Дзержинскому. -Извозчику 50 лет, довольно рыхлой комлекции, он летит в машину, падает на полковника и ни одного повреждения ни у одного ни у другого. Причем генерала он бьет головой точно по носу. Не промахиваясь. Акробат какой-то. И причем какой акробат!
-Интересно, — задумчиво сказал Дзержинский. -Проверьте. Так вы говорили, что о прошлом извозчика ничего не известно?
-О прошлом выяснить ничего не удалось — ответил Герасимов — он из Бобруйска, а Бобруйск в руках у немцев..
-Да, действительно. У немцев. Опять интересно. Проверьте.
На следующий день Иону впервые довольно сильно побили на допросе. И он понял, что отсюда он живым не выберется.

А на утро Иону привезли к зданию, к которому он много раз привозил пассажиров, но где он сам ни разу не был. Это был самый знаменитый цирк России — цирк Чинизелли. Сперва его вели какими-то корридорами, а потом Иона, следуя Герасимову, опасливо прошел клеток с хищниками.
В одной из них была семейная пара львов. Лев спал, а львица подняла голову и с вызовом всмотрелась на проходивших. Огромный белый медведь при виде Ионы и Герасимова попытался просунуть лапу сквозь прутьях. На лапе были когти, каждый длинной с человеческую ладонь. Может он просто хотел поздороваться с людьми за руку, но у Ионы подобного желания не появились. Наконец они дошли до арены посыпанной опилками. На ней пара наездников показывала чудеса вольтижировки. При виде лошадей Иона одновременно и успокоился и затосковал. Он был при лошадях всю жизнь. Погибшая по его дурости Дунька беспокоила его совесть. Герасимов почуствовал движение на лице Ионы. В этом было что-то для следователя обнадеживающее. А то сплошной тупик. Возле арены стоял сам Сципионе Чинизелли — хозяин цирка.
-Сципионе Гаэтанович, — обратился к нему Герасимов, — вот приехали по вашу душу. Помогите.
Он говорил с циркачем уважительно, хотя и по приятельски. Чувствовалось, что они давно знакомы.
-Помогу, тебе, Миша, всегда помогу, — сказал Чинизелли. А в чем дело?
— Акробата к вам привез, не посмотрите?
И он в двух словах рассказал, что случилось с Ионой в тот злосчасный день.
Выслушав, Чинизелли посмотрел на Иону сочуственно. Он сам выступал в цирке как профессиональный наездник, падал с лошади не один раз.
-Ну, пойдемте ко мне в гримерную.
В гримерной Ионе велели раздеться до кальсон. Чинизелли внимательно и осмотрел его, пощупал мышцы, велел выпрямится и пройтись.
— «Как лошадь покупает» — подумал Иона.
-Ну что? — нетерпеливо спросил Герасимов. Чинизелли с сомнением покачал головой
-Нет, не наш, не циркач.
Герасимов отозвал его в сторонку и сказал что-то вполголоса.
-Ну пойдем-те, — неохотно сказал Чинизелли. Видно было, что ему был жаль Иону, и он считал все дальнейщее пустой тратой времени.
Потом для Ионы устроили целое представление — акробаты выделывали пируэты в воздуе, силачи подымали гири, жоглеры жонглировали.
Иона неудомевал, зачем его сюда привезли. Герасимов внимательно за ним наблюдал.
-Вот отец поразвлекать тебя решили,- сказал он и улыбнулся.
Под конец представления молодой парень с шестом пробежался туда и обратно по канату натянутому на на двухметровой высоте над ареной.
-Вот пробежишь так как он — отпущу домой, — сказал Герасимов.
Иона представил себя на канате и испугался. А вдруг заставят. От этих бандитов все что угодно ожидать можно.

-Или он действительно обычный извозчик — докладывал Герасимов Дзержинскому — или это агент экстра класса.
Дзержинский помолчал и спросил:»Ну и какие будут ваши предложения».
Герасимов еще в первый день, услышав «не перестарайтесь», понял, что Иона подследственный сложный. И расстрелять его нельзя и отпускать не с руки.
Что самооговора от него не хотят — туфта никому не нужна. И если почему-то пропадет Иона, это тоже никого не устроит. А следователю вот пойди найди то, чего нет.
Проглотил юный пролетарский кашалот Иону, да невпопад и Ионе плохо и киту нехорошо.
-Может его все-таки слегка размять?- предложил Герасимов. — Но так чтобы понял, что перспективы нет. Бывало, что и крепкие орешки кололись.
Дзержинский не возражал.
Больше Иону в цирк не возили.
Просто каждый день допрашивали, и били, правда не калечили, но били все сильнее и сильнее. И однажды выбили зуб.

Через неделю мучения Ионы закончились. Немцы неожиданным ударом взяли Двинск, начали наступление по всему фронту, и красный фронт затрещал. Собственно, фронта и не было — солдаты бежали с позиций.
Выступил Крыленко и сказал, что удержать какую-либо линию обороны нельзя. И что немцы скорее всего захватят все, что захотят захватить.
-Надо заключать мир,- сказал Ленин, — а то потеряем власть.
Кто-то ему возразил, что иногда надо согласиться с потерей власти, но не изменить принципам.
Обсуждение стало бурным.
-Дураки, — вспылил Ленин, — власть терять нельзя ни при каких обстоятельствах, власть дается только один раз. Да нам лучше потерять 9/10 России, но сохранить власть. Ленина поддержал Троцкий.
В конце концов большинство в ЦК проголосовало за ленинское предложение.

После заседания Ленин задержал Дзержинского.
-Кстати, как там наш извозчик, — спросил Ленин, не уточняя кто именно, но Дзержинский понял.
-Запирается, Владимир Ильич — сказал Дзержинский.- Но не беспокойтесь, скоро мы все узнаем, есть кое-какие успехи. И мы ведем наблюдение за домом. Обнаружено несколько весьма подозрительных личностей, выясняем кто они.
-Отпустите его, -сказал Ленин. Вы что не видите, что он ни в чем не виноват? Да и еще, дайте ему новую лошадь.
-Но,-начал было Дзержинский.
-Отпустите его,- твердо продолжил Ленин. — Мы не можем обижать трудовое еврейство.
Дзержинский знал, что Ильичу совершенно наплевать на всю мелкобуржуазную массу извозчиков, но именно этого извозчика «Старик» ему не отдаст. Извозчик был не причем, как впрочем и трудовое еврейство. Ленин преподал ему урок «Не бунтуй». Он помрачнел, но смирился.
Ленин посмотрел на него и подсластил пилюлю:»А за домом понаблюдайте.»
Дзержинский счел последнюю фразу Ленина шуткой. Впрочем за домом стал наблюдать Гриша. На общественных началах и в свободное от службы время.

Иону отпустили. Выбитый на допросе зуб дантист вставил ему бесплатно и что самое главное — ему подарили новую трехлетку, здоровую и не норовистую. Это несколько примирило Иону с советской властью.
Иона и новую лошадь назвал Дунькой. В честь погибшей.
Ленин бы ему и целый табун подарил — он оказался прав. Режим большевиков уцелел. А в октябре 1918 немцев Антанта разбила немцев и Советская Россия аннулировала договор с Германией.

В апреле 1918 Гриша Зусман женился на Рахель.
Ионе не нравилась профессия Гриши, но, побывав в ЧК он решил, что если там служит зять, то это хоть какая-то гарантия, что второй раз его туда не потащат. И он согласился на предложение.
Через год в молодой семье родился первенец. Гриша с тестем изрядно по этому поводу набрались и подвыпивший Гриша рассказал Ионе, какую роль они с Дунькой сыграли в заключении Брестского Мира. Этот случай стал анекдотом в ЧК.
-Ты, отец, спас советскую власть,- говорил Ионе Гриша. — Понимаешь ты это?
Иона, услышав историю, впервые в жизни возгордился.
У Гриши на службе все складывалось между тем не слишком гладко. Правда летом 18 ему повезло, во время мятежа левых эсеров в Москве его не было. Он был в Ярославле. Когда он вернулся, то он тут же примкнул к большевикам, но недоверие к нему осталось.
В 1920 он счел за благо уйти из ЧК под благовидный предлогом — вернуться к учебе. Ему не препятствовали, да и он уже не жаждал быть чекистом, он много на что насмотрелся, и во многом сам поучаствовал, впрочем революцию он все еще одобрял.
Напоследок его начальник Севастьянов сказал ему наедине:»Правильно делаешь, Гриша, что уходишь. Чистоплюй ты. А нынче время не для чистоплюев. Ты же знаешь, кто мы».
-Революционная охранка — подумал Гриша.
Севастьянов посмотрел ему в лицо и подтвердил:»Вот, вот».

Время шло. Гриша закончил вуз и поумнел. И уже революцию не одобрял. Иона поумнел тоже, когда НЭП стали сворачивать и ему пришлось пойти работать в артель.
Он уже собой не гордился, а ругал себя.
Поглядывая на зятя, которого Иона любил, бывший извозчик думал, а может Сара права, и не свалял ли он, Иона, дурака, поехав в Петроград? Слишком много людей в Петрограде. А где много людей, там много беды.
Ну да Рахиль любила Гришу.
Но в Бобруйске за ней ухаживал сапожник Сема, хороший, работящий молодой человек из достойной семьи. И Рахиль на него поглядывала.
Жить становилось все труднее, ввели карточки. Вскоре стали жить почти впроголодь. Гриша на какой-то скромной должности в ленинградском отделении Госплана разрабатывал грандиозные планы пятилеток, строительства заводов гигантов и освоения крайнего севера, под которые скоро потребовались многомиллионные колонны заключенных. Иногда Гриша во сне видел и себя, бредущего в одной из таких колонн. Его бывшие коллеги брали уже совсем случайных людей, и Гриша думал, а кого пошлют его, Гришу, арестовывать, когда придет срок. Увидеть Вана Гриша не надеялся, он был для этого слишком мелкой сошкой — столоначальник в Госплане. Небось, пришлют каких-то новичков.
В 30-е годы сны об арестах сбывались.
В кировском потоке Гришу забрали, и он уже домой не вернулся.
И после этого Иона, вспоминая старую историю, только горевал.
И ему было стыдно, что он ни за что ни про что слишком сильно тогда хлестнул Дуньку, и из-за этого с его семьей произошло столько бед.

Иона умер в 1938 в больнице. Сначала случился инфаркт. Рахиль отвезла его в приемный покой, где, о изгибы судьбы, врачом был доктор Соловейчик, доктор даже видел Иону при обходе, но они не узнали друг друга.
Познакомить их мог бы генерал Лаверн, но он в это время находился во Франции и тоже прихварывал. В основном его терзали душевные муки. Во главе страны стоял человек с отвратительно звучащей для Лаверна фамилией — Блюм.
А вот последний герой нашей истории повлиявший на ход истории мировой — Оскар Стигга умер за неделю до смерти Ионы. В день смерти он вполне был здоров и услуги доктора Соловейчика ему бы не понадобились. Жизнь его оборвалась от пули в затылок на расстрельном полигоне Коммунарка.
В тот же день, там же и тем же способом убили Вана.
Пуля выпущенная своими от Вана не отскочила.