Автор: – Скажи мне по совести, назаретский ребе,
друг и учитель в одном лице:
если думать негоже о насущном хлебе,
нельзя ли подумать о насущной маце?
Наши предки пекли ее на собственных спинах,
выходя на свет из египетской тьмы.
Но, по-моему, в бесконечных пустынях
мы заблудились; не только мы –
все народы, звери, птицы и рыбы:
море – та же пустыня, только сделано из воды.
Нет, а всё-таки – мы могли бы
стать путеводными, когда бы следы
на песке не затягивались так скоро,
что, случайно оглянувшись назад,
видишь снова лишь гладь простора,
да тишь небес, да нерайский сад
миражом висящий над окоемом?
Для чего усилия, кровь и пот?
Что нас тянет к хлопотам незнакомым,
словно мало в мире своих хлопот?
На земле не сладко. Каково на небе?
Есть какой-то смысл в перемене мест?..
Если ты устал, мой прекрасный ребе,
разреши – я сам понесу твой крест.
Михаил Юдовский
– Скажи мне по совести, назаретский ребе,
друг и учитель в одном лице:
если думать негоже о насущном хлебе,
нельзя ли подумать о насущной маце?
Наши предки пекли ее на собственных спинах,
выходя на свет из египетской тьмы.
Но, по-моему, в бесконечных пустынях
мы заблудились; не только мы –
все народы, звери, птицы и рыбы:
море – та же пустыня, только сделано из воды.
Нет, а всё-таки – мы могли бы
стать путеводными, когда бы следы
на песке не затягивались так скоро,
что, случайно оглянувшись назад,
видишь снова лишь гладь простора,
да тишь небес, да нерайский сад
миражом висящий над окоемом?
Для чего усилия, кровь и пот?
Что нас тянет к хлопотам незнакомым,
словно мало в мире своих хлопот?
На земле не сладко. Каково на небе?
Есть какой-то смысл в перемене мест?..
Если ты устал, мой прекрасный ребе,
разреши – я сам понесу твой крест.