Борис Херсонский. Бежит человек по чистому полю кричит: Измена! Измена!..

Но как изменился пейзаж! Застыла громада —
колес не счесть, и все обтянуты лентой зубчатой.
Все проржавело. Всюду знаки разлада.
Всюду разруха — работы край непочатый.
За версту не видать ни пастыря, ни послушного стада,
не видно ни райского сада, ни печного жаркого ада.

Что шумит, что гремит, за собою тянет вагоны?
Что дымит в облака — высокие красные трубы?
Однако над полем летают все те же вОроны или ворОны.
КружАт и крУжат, но где же падаль и трупы?
Ходят люди в зеленом. На плечах голубые погоны.
Машут железными палками. Людей загоняют в загоны.

А что там высится? Что там? Неужто — город?
Нет стен крепостных, а дома — высоты непомерной!
Всюду толпы, как будто живот великанши распорот,
и все — наружу. Все пропитано скверной.
Детки опухли — должно быть в городе голод.
А что мужикам — лишь бы водки залить за ворот.

Князья вершат, что угодно, люди грешат, не каясь,
ох. не миновать им басурманского плена!
Вдоль по проспекту Сталина бежит человек, задыхаясь,
кричит: выручайте, братцы! кричит: Измена! Измена!
Багровое солнце вниз глядит, поднимаясь.
Плывут облака — по серому небу — кровавая пена.