«Телега на ходу легка». — Сергею Чевычелову

* * *
Сергей Чевычелов — Александру Биргеру
— at 2016-11-02 10:12:59
Дорогой Александр! Искренне благодарю Вас за то, что Вы сие
прочитали, и за Ваши замечания.. Мне непонятно только, чем Вам не нравится наречие «кроваво». Да, оно грубо и режет слух и глаз, как пятно крови на скатерти. Но, я этого и добивался. Так мы плавно переходим к теме жестокости. Меня всегда поражало, что самый верхний ярус помпейского амфитеатра выделялся специально только для женщин и детей. Если учесть, что на стенках этого яруса сохранились надписи восхваляющие схватки гладиаторов и растерзание животными оных (а именно для этого предназначались амфитеатры),
то становится понятной жестокость того времени…
— потому что я знаю, как Вы относитесь к слову…
— что же такое — «слово». которое было вначале и — в Начале?
— слово-славие, слава? Слово — Бог? Слово, чтобы СЛАВ-ить Бога, если принять начало Книги. Или — и то, и другое, и третье..
Слово для Славы и слава, как «яркая заплата» на рубище нищего певца, бродяги, который стучится в ворота амфитеатра, перепутав здания Театра и Храма. Сложно ли перепутать, если устал, идя весь день, а с утра — ни росинки и палящее солнце «кроваво» светило.
( Нет, совсем не плохое наречие — «кроваво»)
А кругом — никого и ничего. Пустыня. И ответы — «у Пушкина», как обычно. В «телеге жизни», такой лёгкой и привычной, всё убыстряющей свой бег.
А.С. Пушкин — ТЕЛЕГА ЖИЗНИ
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везет, не слезет с облучка.

С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошел! . . . .

Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас; нам страшней
И косогоры и овраги;
Кричим: полегче, дуралей!

Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И, дремля, едем до ночлега —
А время гонит лошадей…
——————————————
Однако, задумавшись над резонным вопросом «где вы только набрали столько достоверно выверенных деталей», а также преодолев занятость, лень и нелюбопытство, добрался до TheLib.Ru
» История » Флавий Иосиф » Иудейская война » (стр. 16), —
и, порадовавшись открывшимся сокровищам, набросился вчера вечером не на ужин, а на
http://thelib.ru/books/flaviy_iosif/iudeyskaya_voyna-read-16.html
«6. Прибыв на обратном пути в Иерихон, он в своем мрачном настроении, желая как будто бросить угрозу самой смерти,предпринял безбожное дело. Он приказал собрать знатнейших мужей со всех мест Иудеи и запереть их в так называемом ипподроме (ристалище)..
7. Как только отдано было это приказание, получены были письма от послов из Рима, которые извещали, что Акма, по приказу
императора, казнена, а Антипатр осужден им на смерть;
однако, гласило письмо, если отец предпочтет изгнание смертной казни, то император против этого ничего не имеет… Царь опять поправился .. немного; но вскоре затем страдания до того его одолели, что он решился предупредить свою судьбу. Он взял яблоко и потребовал себе нож, чтобы разрезать его, по своему обыкновению, на куски, – тогда он оглянулся кругом, не будет ли ему кто-нибудь мешать, и поднял свою руку, чтобы заколоть себя. Но племянник его Ахиаб очутился возле него, схватил его руку и не дал ему покончить с собою…Почти со сверхъестественной в его положении силой голоса (царь) отдал приказание своим телохранителям немедленно же убить
Антипатра. Его тело он велел похоронить в Гирканионе…»
* * * *
Вернёмся к Александру Сергеевичу.
Стихотворения 1823-1836 Собрание сочинений в десяти томах.
Том второй http://www.rvb.ru/pushkin
* * * *
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
* * *
Давно ли ветхая Европа свирепела?
Надеждой новою Германия кипела,
Шаталась Австрия, Неаполь восставал,
За Пиренеями давно ль судьбой народа
Уж правила свобода,
И самовластие лишь север укрывал…
* * * *
ИЗ ПИСЬМА К ВУЛЬФУ
Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой,
Да Языкова поэта
Затащи ко мне с собой
Погулять верхом порой,
Пострелять из пистолета.
Лайон, мой курчавый брат
(Не михайловский приказчик),
Привезет нам, право, клад…
Что? — бутылок полный ящик.
Запируем уж, молчи!
Чудо — жизнь анахорета!
В Троегорском до ночи,
А в Михайловском до света;
Дни любви посвящены,
Ночью царствуют стаканы,
Мы же — то смертельно пьяны
То мертвецки влюблены.
***
К ЯЗЫКОВУ
(Михайловское, 1824)
Клянусь Овидиевой тенью:
Языков, близок я тебе.
Давно б на Дерптскую дорогу
Я вышел утренней порой
И к благосклонному порогу
Понес тяжелый посох мой,
И возвратился б, оживленный
Картиной беззаботных дней,
Беседой вольно-вдохновенной
И звучной лирою твоей.
Но злобно мной играет счастье:
Давно без крова я ношусь,
Куда подует самовластье;
Уснув, не знаю где проснусь..
Я жду тебя. Тебя со мною
Обнимет в сельском шалаше
Мой брат по крови, по душе,
Шалун, замеченный тобою;
И муз возвышенный пророк,
Наш Дельвиг все для нас оставит.
И наша троица прославит
Изгнанья темный уголок.
Надзор обманем караульный,
Восхвалим вольности дары
И нашей юности разгульной
Пробудим шумные пиры,
Вниманье дружное преклоним
Ко звону рюмок и стихов,
И скуку зимних вечеров
Вином и песнями прогоним.
***
РАЗГОВОР КНИГОПРОДАВЦА С ПОЭТОМ
Книгопродавец
Стишки для вас одна забава,
Немножко стоит вам присесть,
Уж разгласить успела слава
Везде приятнейшую весть:
Поэма, говорят, готова,
Плод новый умственных затей.
Итак, решите; жду я слова:
Назначьте сами цену ей.
Стишки любимца муз и граций
Мы вмиг рублями заменим…
….
Но слава заменила вам
Мечтанья тайного отрады:
Вы разошлися по рукам,
Меж тем как пыльные громады
Лежалой прозы и стихов
Напрасно ждут себе чтецов
И ветреной ее награды..

Теперь, оставя шумный свет,
И муз, и ветреную моду,
Что ж изберете вы?
***
Поэт — Свободу.
***
Книгопродавец
Прекрасно. Вот же вам совет;
Внемлите истине полезной:
Наш век — торгаш; в сей век железный
Без денег и свободы нет.

Что слава?- Яркая заплата
На ветхом рубище певца…

Позвольте просто вам сказать:
Не продается вдохновенье,
Но можно рукопись продать.

Что ж медлить? уж ко мне заходят
Нетерпеливые чтецы;
Вкруг лавки журналисты бродят,
За ними тощие певцы:
Кто просит пищи для сатиры,
Кто для души, кто для пера;
И признаюсь — от вашей лиры
Предвижу много я добра.
………………….
Шевченко Тарас
Думи мої, думи мої,
Лихо мені з вами!
Чому стали на папері
Сумними рядами?..
Чом вас вітер не розвіяв
В степу, як пилину?
Чом вас лихо не приспало,
Як свою дитину?..
::::::
и — как же без этого — «Урок юбилея Шевченко»
Владимир Евгеньевич Жаботинский (1880—1940)
Дата создания: 1911 год. Источник: Газета «Хроники Иерусалима»
Удивительно, до чего люди непоследовательны… Вот теперь мы чествуем память Шевченко или, по крайней мере, откликаемся на чествование. Но при этом — никаких выводов. Не только у слушающих и у читающих, но иногда у самих пишущих незаметно, чтобы они хорошо вдумались, к чему обязывает признание этого юбилея.
Ведь одно из двух: или Шевченко есть культурное недоразумение, филологический курьез и раритет, и тогда нет никакого смысла устраивать ему юбилеи; или Шевченко есть закономерное и характерное явление развивающейся жизни, симптом чего-то грядущего, и тогда каждому из нас необходимо сказав А, произнести и Б. т. е., признав этот юбилей, определить свое отношение к тому огромному явлению, о неизбежности которого пророчествует нам этот юбилей. А об этом, кажется, мало кто думает.
Может быть, объясняется это тем, что внутренне еще многие, многие из нас и впрямь потихоньку считают Шевченко за филологический курьез. Что греха таить, многие так рассуждают. Им это кажется причудой, капризом: знал человек прекрасно по-русски, мог писать те же самые стихи на «общем» языке, а вот заупрямился и писал по-хохлацки. Другие идут еще дальше и спрашивают: да разве есть какая-нибудь серьезная разница между обоими языками?
Одно упрямство, одно мелочное цепляние за отдельные буквы…
(продолжение следует)