«На эти 3 вопроса правильно отвечают только шизофреники. Ну, или гении».

Это интригующее название я прочитала на одной из страничек Фейсбука, на которую случайно вышла.
https://www.adme.ru/svoboda-psihologiya/na-eti-3-voprosa-pravilno-otvechayut-tolko-shizofreniki-nu-ili-genii-1381415/ © AdMe.ru

Дальше идут цветные картинки с вопросами.
1-й вопрос:
— что общего у чайника и парохода?
— пар.
2-й вопрос:
— что общего у гоночного болида и торнадо?
— болид и торнадо движутся по кругу.
3-й вопрос:
— что общего у ботинка и карандаша?
— оба оставляют след.

Оказывается, «психологи всего мира используют эту технику, чтобы понять: этот человек — гений или ему необходимо лечение… этот тест называют «методом противопоставлений» и используют для выявления расширенного сознания. Если обычному человеку зададут вопрос: «Что общего между вороном и письменным столом?», он ответит: «Да ничего». И будет в какой-то степени прав. По общим признакам это совершенно несопоставимые вещи. Шизофреники же сразу ищут более мелкие и глубокие варианты: они сходу могут сказать, что на столе пишут письма, а у ворона есть перо, которым можно писать».

Действительно, больные часто сближают любые отношения между предметами и явлениями, используя нестандартные связи и необычные ассоциации. Реальные же различия и сходства между предметами не принимаются ими во внимание.
Происходит как бы «оживление» скрытых или «латентных» признаков предметов, обычно малоиспользуемых здоровыми людьми.
Подобное неадекватное увязывание вещей, не стоящих в связи друг с другом, нестандартность, парадоксальность мышления пациентов давно вошли в арсенал множества анекдотов.
Типичный пример: у больного спрашивают, что общего между «часами» и «ботинками»? Ответ: и те, и другие «ходят» (как видим, возможны варианты: «ботинок и карандаш», «ботинки и часы», но «ботинок» всегда присутствует).

Самое интересное, что этот ряд вопросов можно продолжить. К примеру: что общего между «домкратом» и «бровью»? И бровь, и домкрат «поднимают».
Что общего у «века» и «укропа»? Они «охраняют» («сохраняют»).
Что общего между «мясником» и «бюджетом»? И в том и другом случае, что-то окончательно «отрубается».
Что общего между «брюками» и «кнессетом»? И в кнессет и в брюки ноги «входят».
Что общего между «поездом» и «вакциной»? Состав ( поезд — это состав из вагонов, точно так же, как вакцина представляет собой состав из органических или неорганических веществ).

Казалось бы, никакой разницы между этими двумя рядами вопросов нет: те же неожиданные сближения, невероятная связь понятий, скачки мыслей. Но разница есть и очень существенная.

Источником последних вопросов служит иврит. Они наглядно иллюстрируют особенности его словотворчества. Каким способом иврит устанавливает связи между словами, по каким ассоциативным связям происходит обобщение их одним корнем, если корневые гнезда включают в себя такие разнородные понятия, как: «клей и наваждение», «часовой и эрекция», «моль и кариес», «минарет и вопль», «склад и прививка» и т.д. и т.п.

Легко предвидеть недоумение: а какое это имеет отношение к тесту на шизофрению?

Начнем издалека. С простого утверждения типа силлогизма. Язык «неразлучен с мышлением» (Марр). Иврит – древний язык. Значит, он «неразлучен» с древним мышлением.
В чем выражается эта нерасторжимая связь иврита с древним мышлением? Чтобы ответить на этот вопрос, надо хорошо представлять особенности древнего архаического мышления, разительно отличающегося от современного.

Согласно Леви-Брюлю, мышление примитивного человека не подчиняется законам нашей логики. Им управляет закон мистической партиципации или мистической сопричастности. «То, что под этим подразумевается, с большим трудом вмещается в обычные рамки нашего мышления», указывал Леви-Брюль.
Это означает, что примитивному человеку не столь важным кажется разграничение живых и неживых предметов. Он верит в сверхъестественные силы и потусторонние влияния, в реальную связь между человеком и его именем, человеком и его тенью. Сновидение для него такая же реальность, как и сама явь.
Если с точки зрения содержания представлений, первобытное мышление можно назвать мистическим, то с точки зрения ассоциативных связей, оно, по определению Леви-Брюля, является паралогическим.

Леви-Брюль указывал, что одно из отличий паралогического мышления – это способ обобщения, озадачивающий логическое мышление, но совершенно естественный для мышления паралогического.
Древнее мышление не оперирует понятиями и потому устанавливает связи между самыми разнородными предметами на основе их внешнего сходства, образного подобия, функционального родства или других ассоциаций.
Он писал, что партиципация подразумевает установление примитивной мыслью таких связей между разнородными предметами и явлениями, которые, с точки зрения нормальной логики, кажутся непонятными и немыслимыми.

Но то, что «не вмещается в обычные рамки нашего мышления», самым естественным образом вписывается в мышление и психику душевнобольных.

С давних пор ученые сравнивали архаическое примитивное мышление с мышлением при шизофрении. Вопрос: почему?
Как принято считать, болезненные психические явления выражают собой регресс на более раннюю ступень развития в плане онтогенеза. Психическое заболевание выражается в нисходящем процессе по направлению от наиболее дифференцированных, высокоорганизованных функций к наиболее примитивным, более ранним по истории.
При заболевании в первую очередь поражается то, что было сформировано последним, а именно нарушается функция образования понятий, на которые опирается современное логическое мышление.

По утверждению Э.Блейлера, от мышления в понятиях шизофреник отступает на другой уровень, характеризующийся обилием образов и символов. Они базируются на низшей форме ассоциативной деятельности, пользующейся смелыми аналогиями вместо умозаключений.

Вот почему патология психической деятельности представляет ценный материал для психологического анализа мышления, поскольку позволяет видеть психические феномены, принадлежащие как бы другому ее уровню, согласно принципу, «что скрыто в норме, то явно в патологии».

Чтобы выявить нарушения мышления у больных, существуют различные психологические методики. Одна из них — выполнение задания на «классификацию предметов». Больным предлагается объединить разные предметы по группам, образующим такие понятия, как «люди», «животные», «растения», «приборы». Эксперимент строится на обобщении родственных по понятию предметов.
Но у больных операции обобщения и отвлечения, логические связи подменяются другими, которые с точки зрения логики, кажутся необычными и невозможными.

Так, в эксперименте на классификацию предметов больной объединяет в одну группу «автомобиль, ложку и телегу», делая это по « принципу движения» — «ложку тоже двигают ко рту». Это выглядит настоящей патологией и курьезом. Но, если обратиться к ивриту, то не меньшим курьезом предстает обобщение в нем одноименным корнем слов: бровь (габа) и домкрат (макбэаh).
В основе этой производной группы слов лежит тот же принцип движения: и бровь, и домкрат «поднимают».
Мы не случайно привели анекдот, в котором пациент объединяет «ботинки» и «часы».
С известной степенью допущения аналогию этому примеру можно видеть в том, что в иврите одноименным корнем обобщаются слова «кнессет» (собрание) и михнасаим (брюки). В этом случае не нужно больших усилий, чтобы проследить за работой языковой мысли: и в кнессет и в брюки ноги «входят». Мы здесь ограничимся этими примерами (подробно о структуре корневых гнезд мы писали раньше).

Какой напрашивается вывод? Сравнивая результаты психологического эксперимента у больных и способ обобщения разнородных по значению предметов в корневые гнезда в иврите, мы наблюдаем очевидное сходство. С учетом того, что иврит в своем словотворчестве следует закономерностям древнего мышления, не будет преувеличением сказать, что операции обобщения, объединения предметов в группы у душевнобольных совершаются по архаическим «лекалам».

Они являются теми мыслительными операциями, которые были сформированы в онтогенезе. И если вернуться к названию статьи, то его надо воспринимать с поправкой на первобытное мышление как первоначальный исток парадоксальности и нестандартности древнего сознания и ментальности.

И к вопросу о бритве Оккама, раз уж зашел разговор. В этом случае мы имеем наглядный пример того, как природа старается «не умножать сущности», а наоборот «минимизировать набор понятий». Мы видим, что необычные операции по обобщению предметов не являются особенностью мышления душевнобольных. Они одинаково свойственны и примитивному мышлению, а также (если брать выше!), то и мышлению гения. Эти операции лежат в основе древнего языкотворчества, о чем свидетельствует характер обобщения слов в корневые гнезда иврита. Так что бритва Оккама — в действии.

2 комментария для “«На эти 3 вопроса правильно отвечают только шизофреники. Ну, или гении».

  1. Ефим Левертов
    27 Октябрь 2016 at 12:49 (edit)
    Спасибо, Инна! Таким образом, заглавие Вашего текста можно дополнить: «Шизофреники, гении и израильтяне».
    _________________________________
    Спасибо, Ефим. Заглавие не я придумала. Но те, кто его сочинил, наверняка, ничего не слышали ни о древнем иврите, ни об особенностях архаического мышления, ни о закономерностях древнего языкотворчества.
    Вспомнила, что М.Носоновский как-то написал про одну гипотезу. Якобы, найден ген, который ответственен за происхождение языка. И он же(ген) «виновен» в появлении шизофрении. Не знаю, что имеется в виду. Но факт, что при шизофрении высвобождаются какие-то глубинные пласты «коллективного бессознательного». Поэтому «безумие душевнобольного напоминает своей конструкцией миф», а языковые конструкции (операции обобщения, классификации предметов) совершаются по архаическим «лекалам» и напоминают характер обобщения слов в корневые гнезда иврита.

Добавить комментарий