Всем, не державшим в руках ни одной книги по языкознанию, кроме вузовского учебника, посвящается…

«Ваша «научная добросовестность» ниже всякой критики»
(из комментария).

Вот ведь парадокс какой. Вменяется в вину, по существу, научная эрудиция, знание ученого наследия, научных достижений и работ выдающихся ученых прошлого. Если бы это было пустое начетничество, тогда бы и разговора не было. Но ведь это не так. Неужели надо разъяснять, что мои идеи не на пустом месте родились.

Мне не впервой сталкиваться с критикой. Когда я писала диссертацию (в бытность своей работы в должности м.н.с. в НИИ психиатрии), надо было доложить о своих выводах на конференции. В ходе обсуждения меня обвинили в «спекулятивности», «некорректности материала» и т.п. Шеф собрал синклит профессоров и сказал мне: расскажите им все, что вы говорили на конференции. Короче, я защитила диссертацию, не изменив в ней ни слова.
Я пишу это не ради хвастовства. Просто имею представление об этой категории личностей, знаю уровень их притязаний и мотивацию поведения.

В чем меня только не обвиняют здесь! «А судьи кто?»
Те, кто считает себя специалистами в этой области, подходят с одной меркой, пользуясь остатками знаний по лингвистике, полученных когда-то в годы учения в институте.
Но ведь времена изменились. То, что лежало под запретом пятьдесят лет, сейчас в открытом доступе. О какой критике можно говорить, если не знать трудов того же Марра, или Выготского, или Фрейденберг, к которым я апеллирую. Но все равно продолжают цепляться за остатки знаний или, выражаясь словами Марра, « продолжают неподвижно стоять в отведенных им стойлах, перед яслями с прожеванным кормом…».

Главный же козырь всех критиков тот, что я не имею лингвистического образования. Я любитель, дилетант, а потому любой гуманитарий с дипломом филолога или переводчика вправе дать мне суровую отповедь.
В одном комментарии мне в пример ставят трех конкретных ученых, имеющих «фундаментальную подготовку», про которых комментатор пишет «знаю, сколько времени все трое названных провели в лаборатории и общении с нейрофизиологами-нейропсихологами, а последние — в проникновении в языковые проблемы».
Но кому известно, сколько времени я провела за изучением специальной литературы? Но ведь это и не критерий даже. К сведению оппонента, бывает, что на ученых нисходит озарение. И нет никакой нужды в просиживании в лабораториях.

Вот еще один комментарий, разящий наповал любителя: «Ни один, пусть самый образованный, дилетант не будет полемизировать с физиком, доказывая справедливость эдакой «нео-флагистонной теории», или с медиком, доказывая справедливость «нео-миазматической» теории происхождения инфекционных болезней. Так почему же такие же дилетанты «имеют хуцпу», как говорят американцы полемизировать о не менее сложной, чем медицина или физика, науке – лингвистике…».
Как это ни странно, но про себя могу сказать, что я «имею хуцпу». Почему? Потому что как психиатр я немного понимаю в той области знаний, к которой относится умственная деятельности или мышление. А язык нерасторжимо связан с мышлением. Может, поэтому мне удалось увидеть то, что лингвистами игнорируется, мимо чего они проходят, замыкаясь в своей узкой специальности.
Одно время мне очень хотелось поговорить со знающим специалистом, лингвистом. Но из опыта общения с местными специалистами стало ясным, что это бесполезно. Потому что от стереотипа мышления трудно избавиться. Надо «перейти к иному «думанию», в этом смысле переучиться…. А это значит овладеть или победить себя, поскольку человек это мыслящее существо и расстаться с своим мышлением представляется по традиции актом самоотречение – отказом от себя» (Марр). Ну, кто же на это пойдет? Да и разве можно от человека требовать этого?

: