Отдельные аспекты преподавания истории Катастрофы и Геноцида. 14 Об исторической и коллективной памяти в истории Израиля

В истории Израиля есть исторические вехи, где постоянно происходят взаимодействия «между историей и памятью, каждая из которых пытается прорвать границы».[1] Наблюдается определенное противопоставление истории (исторической памяти), являющейся «продуктом академического исследования документов прошлого», который (этот продукт) является «наукой, отделенной от влияния непосредственной социополитической действительности»[2], и коллективной памяти – вида «истории, которая имеет большое влияние на жизнь сообщества и хода событий – истории, которую простые люди несут в своих головах; эта картина, не соответствующая реальному прошлому, помогает определять идеи людей о политике и обществе».[3] Во всех этих определениях акцентируется внимание на оппозиционности, или даже враждебности представленных выше двух видов памяти. Коллективная память является результатом постоянно меняющейся социальной динамики (одним из возможных элементов коллективной памяти является даже забвение), в то время как историческая память, как результат научной деятельности, не должна подчиняться влиянию текущих общественных факторов.

Французский исследователь П.Нора вводит понятие «областей памяти», где происходит взаимодействие между историей и памятью, каждая из которых стремится «прорвать границы». Применительно к истории Франции Нора отмечает в этом взаимодействии победу исторической памяти — вывод, который, на наш взгляд, пока еще нельзя сделать в отношении Израиля. Здесь мы, вслед за израильтянином Я.Зрубавелем имеем в виду такие исторические вехи как Масада, Восстание Бар-Кохбы, Катасрофа, Тель-Хай и др., отношение к которым сформировано коллективной памятью.

Все это очень важно в свете попыток экстраполяции значения некоторых исторических фактов на современную историю, особенно на историю событий времени Второй Мировой войны и Катастрофы.

Литература

[1] П.Нора. Между памятью и историей. Цит. по Я.Орон. Скорбь познания.Раанана. 2005.

[2] M.Halbwach. Collective Memory. Цит. по Y.Zerubavel. «The Dynamics of Collective Remembering» в кн. Скорбь познания. Сборник статей. Раанана. 2006.

[3] C. L.Becker. What Are Historical Facts? Там же.

3 комментария для “Отдельные аспекты преподавания истории Катастрофы и Геноцида. 14 Об исторической и коллективной памяти в истории Израиля

  1. СКОРБЬ ПОЗНАНИЯ
    АлександрЛокшин
    О книге Яира Орона «Скорбь познания. Вопросы преподавания Катастрофы и геноцида».

    О Катастрофе тяжело писать как о чем-то обыкновенном. Не хватает слов, чтобы выразить боль и отчаяние, которые живут во мне с давних пор, когда я, еще молодой человек, в 1976 году, в составе туристической группы сотрудников одного из подмосковных музеев, оказался в Освенциме и Майданеке. А здесь еще «вопросы преподавания»… От самого названия пахло чем-то затхлым и назидательным. Из памяти всплыли слова Надежды Яковлевны Мандельштам, что методисты все люди невежественные. Даже читать не хотелось.
    Но, начав читать, я уже не смог оторваться. В предисловии к русскому изданию сообщается, что книга вышла в свет на иврите как часть курса, читаемого в Открытом университете Израиля в рамках программы по изучению демократии (разрядка моя. – А. Л.). В книге Яира Орона рассматривается целый ряд проблем, вызывающих разногласия и в обществе, и в научных кругах: это мужественная попытка осознать Катастрофу и геноцид как в общечеловеческом, так и в еврейском контексте. Автор выражает надежду на то, что «Скорбь познания» будет способствовать «уяснению моральных ценностей гуманизма и демократии».
    Часть книги посвящена формированию памяти и осмыслению Катастрофы, другая – различным аспектам преподавания истории Катастрофы в Израиле, израильским учебным программам по изучению Катастрофы, отношению израильского общества (включая молодежь и израильских арабов) к Катастрофе. В предпоследней главе рассматриваются проблемы, возникающие при преподавании истории Катастрофы в Германии, Соединенных Штатах, Франции и Великобритании. При подготовке книги к русскому изданию в нее был внесен раздел (думаю, самый проблематичный), посвященный реакции на Катастрофу в Советском Союзе и преподаванию Катастрофы в школах СНГ. Крайне важны включенные в издание таблицы, в которых отражены сведения о Катастрофе и об отношении к ней в мире. Последняя глава посвящена преподаванию геноцида в самом Израиле.
    Яира Орона интересуют не исторические события как таковые, а выводы, извлекаемые из них. При этом автор считает, что у Катастрофы нет какого-то единого, главного «урока» или «смысла», из нее вытекает целый ряд уроков, смыслов и интерпретаций.
    Важный вопрос касается коллективной памяти, ибо знания, полученные в ходе исторического исследования, далеко не всегда соответствуют тому, что хочет знать данное общество об исторической правде. Историческая правда зависит от того, что общество предпочитает помнить и что оно предпочитает забыть. Существует практика насаждения коллективной памяти посредством проведения из года в год одних и тех же ритуалов, создания мемориальных комплексов и музеев, призванных мифологизировать прошлое. Кроме того, в последние десятилетия огромная роль принадлежит СМИ и кинематографу. Память используется как средство постановки определенных проблем, опирающихся на разные идеологические и политические интересы. На изучение и преподавание Катастрофы оказали сильное воздействие коренные изменения на международной арене: окончание «холодной войны», крушение коммунистических режимов, прежде всего на территории бывшего Советского Союза.
    В главе, каcающейся преподавания темы Катастрофы, Орон пишет о навязчивом сне, который возникает у узников концлагеря в книге Примо Леви – итальянского писателя, пережившего Холокост, но покончившего жизнь самоубийством: все узники в снах возвращаются домой и пытаются рассказать близким о перенесенных страданиях. И никто им не верит. Между прочим, в этом были уверены и сами эсэсовцы: развлекаясь, они цинично бросали своим жертвам: дескать, даже если кто-нибудь из вас уцелеет и захочет рассказать правду, этому никто не поверит…
    «Кто вспомнит? И как память сохранить? А как хранят вообще?» – писал Иехуда Амихай. И отвечал: «В растворе забвения, чтоб ни одно воспоминание не проникало внутрь и не смутило вечного покоя памяти»…

Обсуждение закрыто.