Калифорнийские древности-1.2

 

(Окончание)

Не поймите меня буквально. Во-первых, в редакции наверняка не было никаких письменных столов, хорошо если репортёру удавалось найти свободное место за крошечной стойкой – я видел фотографии этой, громко сказано, редакции. Во-вторых, кто бы при той конкуренции потерпел в любой газете человека, который 24 часа в сутки не «вынюхивает» местные новости и сплетни. Просто наш герой мгновенно сообразил, что на одних реальных новостях и сплетнях имя себе не сделаешь. А уж чего, а амбиций у него хватило бы на всю редакцию, и не одну.

Уже через две недели он по-настоящему прославился, сочинив с начала и до конца историю о том, как на одном из приисков нашли «полностью сохранившуюся окаменелую мумию». На западе во многих местах были известны petrified forest, гигантские окаменелые деревья, жертвы вулканических извержений 3-х миллионов лет давности, уже в наше время оставшиеся «как живые» после всех процессов выветривания и полного исчезновения погрёбшей их лавы. Так что в самой выдумке ещё не было ничего «революционного». «Сенсация» была в том, что – напоминаю, это все выглядело обыкновенной газетной статьёй – что у мумии нашлись родственники, которые захотели «похоронить покойного по всей христианской традиции». Но местный судья, которому наш герой придал легко узнаваемые черты местного чиновника, оказался глупым бюрократом, чинившим одно препятствие за другим таком простому и очевидному делу.

Кто-то понял юмор, кто-то – нет. Большинство – нет, статья была перепечатана во всех газетах Запада и даже в солидных источниках Востока.   О нашем герое заговорили. Вскоре он стал настолько известным в Неваде, что местные законодатели специальным постановлением отметили его заслуги. Вскоре читатели газет стали первым делом интересоваться, есть ли в газете его статья. Удивительно быстро он стал известен. И двух лет не прошло, как к нему пришла слава.

Но это была, как бы помягче сказать, слава второго сорта. Провинциальная слава, слишком провинциальная. Десятки городков Невады и удалённых от побережья таких же мелких городков Калифорнии находились в глубокой тени столичного Сан-Франциско. The City – Город (с большой буквы) – был столицей империи, все эти городки – мелкими колониями, с завистью глядящими на запад, на Город. Как крупнейший порт, Сан-Франциско был связующим звеном между Западом и Восточным побережьем, как порт на Тихом океане – связывал страну с Азией. Город монопольно правил огромной территорией от… да, собственно говоря, всей — от океана до 300-400 километров вглубь материка. К примеру, серебряные прииски Невады принадлежали сан-францисканским магнатам, сначала Генри Флуду, а затем консорциуму во главе с гениальным Адольфом Сутро, который в своё время станет первым мэром-евреем Города. Банки только слегка уступали банкам Бостона и Нью-Йорка. Огромные магазины с последними новинками из Парижа и Лондона. Отели, предмет зависти нью-йоркских бизнесменов, и публичные дома уровня уж никак не ниже парижских.

Был ещё один аспект, значение которого подзабылось сейчас. В стране шла Гражданская война, и в то же время, когда на Востоке гибли люди и сжигались города, гибли состояния и разрушались торговые связи, когда все материальные и людские ресурсы шли на «победу», в то же время на Западе, где никогда не было призыва в армии, стремительно развивалась экономика и происходило невероятно быстрое накопление материального благосостояния. Изолированный войной от «восточной» конкуренции, свободный в торговле с Азией, Запад стремительно развивал индустрию и сельское хозяйство, став одновременно главным поставщиком военного и промышленного снаряжения для воюющих северян и лошадей и сельхозпродукции – для южан.   И во главе всего экономического бума был город Сан-Франциско.

Поэтому не удивительно, что нашего героя на описываемом нами отрезке времени очень тянуло в Сан-Франциско, при всей его амбициозности, его вполне устраивала следующая ступень — слава на столичном уровне. Чисто профессионально в Городе было где показать себя – в СФ не только пили в семь раз больше шампанского на душу, чем в Бостоне, но и количество газет-журналов на ту же душу было самым высоким в стране. Кроме того, в городе правил известный на обеих побережьях настоящий Писатель, Брет Гарт, внук ортодоксального раввина и общепризнанный мастер короткого рассказа, хроникёр Золотой Лихорадки.

Их пути не могли не пересечься, их соревнование за Первое место среди писательской братии Запада не могло не случиться и не могло не стать главным литературным событием богемного Сан-Франциско. Но вначале наш герой должен был появится в Городе.

В мае 1863, после нескольких неудачных попыток, он смог вырваться в Город, твёрдо пообещав редактору газеты и брату, у которого он попутно служил личным секретарём, «не больше, чем на две недели». Сан-Франциско ошеломил его. Роскошь отелей, особенно сделанные «под Версаль» холлы и коридоры Лик-Отеля, конки, подымающиеся по почти вертикальным улицам, концертные залы с прекрасно одетой публикой, многоэтажные дома с красивыми фасадами… и женщины в благородном обществе, где с помощью старых друзей по Вирджиния Сити он быстро стал своим человеком. Конечно, у него не хватило сил сдержать слово. Отъезд всё время откладывался, поездка затянулась на 2 месяца.

В городе запомнили в его первый приезд не только его густые и совершенно рыжие брови, не только его морскую, раскачивающуюся походку, не только его странную манеру говорить, когда звуки, выходившие изо рта напоминали ворочающиеся камни в горном потоке, с их непредсказуемым ритмом и громкостью, не только его страннейшую манеру смешить публику «историями», сохраняя непроницаемо серьёзное лицо, но ещё в одном качестве, весьма уважаемом в то интересное время.

4 июля 1863 года Город отметил День Независимости традиционными барбекю и салютом. Бары и салуны работали с максимальной перегрузкой, дружеские вечеринки затянулись далеко за полночь, а к утру писарь местного вытрезвителя на Паромаут сквер подвёл итоги длинного дня. Всего в учреждение было доставлено 23 человека. Под номером 21 он внёс фамилию Самуэль Клеменс, 27 лет. В 1864 наш герой надолго вернётся в Сан-Франциско, будет редактировать литературный журнал, в нелёгкой борьбе литературных талантов одолеет Брет Гарта и ещё не раз станет клиентом вытрезвителя. До написания «Знаменитой скачущей лягушки из Калавераса» пройдёт ещё год тяжёлого литературного труда, сделавшего его псевдоним – Марк Твен – сначала, как он и хотел, знаменитым на Западе, а потом – и во всём мире.

5 комментариев для “Калифорнийские древности-1.2

  1. Саша, во-первых, слегка улучшенный и исправленный вариант с иллюстрациями появится в другом издании Портала. Во-вторых, как ни крути, но жизнь Тома и Гека, как и профессиональная лоцманская жизнь МТ — это в русской литературной традиции американский Юг. Хотя мы с вами хорошо понимаем, что городок Ганнибал в Миссури, где все они, включая брата, жили — это ни то, ни сё, но по духу все же ближе к Югу. Традиция-с, никуда не денешься. В Миссури были республиканцы, а во время Гражданской войны была война.

    Слово «фронтовой», конечно, произошло для меня от «фронтир», и использовано, может быть, несколько фривольно. Я знаю, что к описываемому времени Миссури уже не было «фронтом». Лет так 40 назад — было. Если линию распространения белых на Запад рассматривать как линию фронта. Что, к примеру, для индейцев так и было.

    Но меня, Саша, удивило, что Вы не нашли действительно грубую историческую ошибку, которую я, слава Б-гу, нашел сам и исправил для дальнейшей публикации. Хотя, честно скажу, был очень удивлен отсутствием информации. Например, ни слова в Вики. Речь идёт о границе призыва в армию. Я в блоге написал — по реке Миссури. Это не так. Граница была примерно по западной окраине Канзаса и Небраски.

    1. Игорь,

      Вы абсолютно правы — до войны Миссури (как и Мериленд и Кентукки) считались Югом, и если б не война, никиму б не пришло в голову отнести этот штат к Северу. Тем более что именно Миссури поставляло южан в «кровоточащий Канзасом».
      Засада в том, что сейчас можно насчитать три Юга тех времен: семь штатов предвоенной Конфедерации, или одиннадцать штатов воюющей Конфедерации, или довоенный Юг всех рабовладельческих штатов. Это приводит к забавным курьезам. Вот я сейчас добиваю тарифы, и скажем оценка Александра Стивенса (Север платил три четверти поступлений в казну) расходится со статистикой серьезных книг, согласно которой в южных портах собиралось 8-10% всех пошлин страны. Сначала недоумеваешь, а потом вспоминаешь, что Стивенс давал оценку до выхода Джорджии из страны, то есть скорее всего имел в виду все рабовладельческие штаты, а послевоенная статистика касается только штатов будущей Конфедерации.

      Что касается границы призыва в армию — у меня это действительно вызвало недоумение, поскольку Канзас к началу войны уже был штатом. Но затем нашел, что Канзаса не было в перечне штатов, из которых набирались первые 75тыс добровольцев, и решил, что западную границу штата Миссури можно вполне считать «примерно по реке Миссури», так что по крайней мере на начало войны Ваше утверждение было справедливо.

      Еще раз спасибо за интереснейшую информацию. Я сейчас даже Гостевую читаю по диагонали, потому что совершенно безобразно затянул с тарифами, но Вашей статьи пропустить не мог.

  2. Игорь,
    Спасибо, очень интересно, только (возвращая Ваш же вопрос мне, когда я в своем блоге поместил эссе о Роберте Ли) — почему в блог, а не в 7искусств, или хотя бы в Мастерской?
    И еще один вопрос — не опечатка ли «Брат был известен в республиканских кругах Юга», в части 1.1?
    Может, «В республиканских кругах Юты»? По моим представлениям, на предвоенном Юге рестубликанских кругов не было.

    1. Да, еще одно:
      «Вирджиния Сити был типичным фронтовым западным городком» — видимо, правильнее не «фронтовым», а «пограничным» (если имеется в виду frontier — граница, а не frontline — фронт боевых действий).

  3. Интересно, насколько этот исторический анекдот соответствует действительности:

    Накануне первого публичного чтения одного из своих произведений Марк Твен страшно волновался: как воспримет его рассказ публика ? Но уже первый прочитанный абзац привёл слушателей в восторг. Он звучал так:
    «Юлий Цезарь умер, Шекспир умер, Наполеон умер, и я тоже чувствую себя не совсем здоровым«.

Обсуждение закрыто.