«Этимологические причуды » иврита как древнего языка (окончание).

Исследованию древнего архаического мышления, особенностей мифологической семантики посвящена огромная литература. Среди зарубежных ученых можно назвать такие имена, как Л.Леви-Брюль, Э.Кассирер, Г.Узенер, Ф.Боас и др. В русской науке эти исследования в первую очередь связаны с именами Н.Я. Марра, О.М.Фрейденберг, Л.С. Выготского. Но к вящему удивлению, ни одно из этих имен в обширной монографии Десницкого не упоминается. К чему сводятся его размышления?

Он справедливо указывает на такую особенность архаического сознания, как способность устанавливать нелогические или внелогические связи между предметами и явлениями и обозначающими их словами.
«В наш достаточно рационалистический век мы привыкли к однозначности понятий. Мы живем в мире, где информацию принято преподносить линейно, четко указывая разделы и ссылки, плавно и логично переходя от одной темы к другой; где в информационном поле властвуют законы стандарта, логики и простоты. Но библейским авторам он был неведом
Современный человек четко знает (хотя иногда предпочитает об этом забывать), что если «А похоже на Б», то это вовсе не означает, что «А и Б – одно и то же». Но если обратиться к самым древним временам человечества, от которых до нас дошли языковые свидетельства, то мы видим, что в этих языках не всегда возможно провести границу между отождествлением, сравнением и метафорой»[1].

Действительно, такое разительное отличие между двумя способами мышления и двумя различными языковыми системами как нельзя более выразительно передает высказывание Н.Я. Марра, который писал в свойственной ему эмоциональной манере: «И как не приходить в ужас от открывшихся перспектив в связях слов, когда наибольшее отличие двух предметов мы характеризуем словами «как небо от земли», а первобытный человек «небо», «землю» да «подземный мир» называл одним звуковым словом» [2].

Древний человек не отделял себя от природы. В его сознании живое и неживое отождествлялось. Природа, люди, вещи воспринимались как одно нераздельное целое.
« Родство, сопричастность первобытного человека тем или иным животным, растениям или таким явлениям, как дождь и ветер, созвездиям кажутся ему столь же простым, как и его родство или сопричастность мифическим предкам или героям», писал Леви-Брюль[3].
.
По утверждению Э.Кассирера, для начальной стадии первобытного сознания характерным является структурное тождество языкового и мифического мышления. Это параллельные явления, выросшие на общей базе первобытного сознания. Вследствие чего, процесс первичного зарождения языковых элементов и мифических образов необходимо рассматривать в их единстве. При недифференцированности или диффузности первобытного мышления слово, значение и мифологический образ первоначально составляли единое целое.

Указанные закономерности находят отражение в особенностях древнего языкотворчества.

Согласно Фрейденберг, древний архаический язык, с точки зрения лексики, состоит из единой фонетико-семантической ткани, он «варьирует одни и те же комплексы звуков, с одной и той же семантикой, давая повод к будущим фразам одинаковой основы…
Обильные выражения, в которых имя существительное имеет ту же основу, что и глагол, восходят к эпохе языка с однообразным фонетическим и смысловым составом»

Особенности древнего архаического языка, о которых пишет Фрейденберг, проливают свет и на происхождение имен собственных. В Библии, как и в других древних эпосах «имена собственные находятся в окружении тех самых созвучий, из которых состоит само имя, иногда оно полностью сливается в звуковом отношении с ближайшими словами контекста» (Фрейденберг).

В справедливости ее слов убеждает библейское имя Ной (נה), в котором Десницкий усматривает звуковое и смысловое сходство с такими словами, как: נוח (покой, остановка), חן (милость, приязнь, расположение), נחמ (утешить, передумать, изменить решение), מחה (изгладить, уничтожить).

Он пишет: «Слова, сами по себе как будто не связанные друг с другом, благодаря звуковым совпадениям неожиданно образуют в данном конкретном контексте единый комплекс понятий, несводимый к сумме значений каждого из слов».
Десницкий приходит к выводу, что «ветхозаветные объяснения имен не столь уж наивны и ошибочны, как представляется современным этимологам. Они просто строятся по иному принципу: внешнее созвучие подтверждено глубоким внутренним единством.
Даже если в имени Ноя и нет буквы ם, то все дальнейшее повествование подтверждает глубокую смысловую связь его имени с глаголом נחם»[4].
Такую же звуковую и смысловую связь с глаголом обнаруживает и библейское имя Иафет, которое фигурирует в истории опьянения Ноя, описываемой в Ветхом Завете. Ной узнает, что проделал меньший сын его, когда он спал, и произносит вдохновенное пророчество, в котором предрекает будущую судьбу каждого из его сыновей, исходя из действий, обнаруживших их склонности. Он проклинает Ханаана, благословляет Сима и молится за Иафета, говоря: «Да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых» [Бытие. 9:27]. Или на иврите:
יפת אלהים ליפת וישכן באהלי-שם – «ефет Элоѓим ле-ефет вэ-йшкон бэ-оѓалей шэм».
Имя Иафет означает «распространение» или «широкое распространение» и созвучно глаголу «ефет» (расширять). Т.е., имя собственное и глагол имеют общую звуковую основу. В результате такого звукоподобия возникает характерная «игра слов», «игра» звука и смысла.
По аналогии с этой конструкцией можно рассматривать также имя «Израиль» ( ישראל), которое берет свое происхождение от глагола «бороться» י שרה, т.е. в основе звукового сходства этих двух слов лежит общность их семантики.
Так, и египетская богиня Шедит, имя которой фонетически сходно с названием города Шеды и со словом «шедет» (schedet) – разрушительница, благодаря чему, в сознании древних египтян она получает символ «разрушительницы врагов Себек – Ра». И здесь мы видим, что это созвучие слов не случайно, оно является органичным для древнего языка, с учетом единства его фонетического и семантического состава.
Это является отзвуком той ранней эпохи словотворчества, когда « не только язык, а каждая отдельная фраза представляла собой систему, в которой слова повторяли друг друга, и семантически, и фонетически, и ритмически»[5]. И в художественную ткань Библии вплетаются те речевые обороты и словесные конструкции, которые были выработаны еще первобытным мышлением.
Таким образом, можно сказать (если воспользоваться словами Л.С.Выготского об архаическом мышлении), что «неожиданные сближения, непонятные современному человеку, рискованные обобщения, диффузные переходы, скачки мыслей» — все, что приводило в замешательство старых авторов, исследовавших древние тексты, является характерной чертой древнего языкотворчества.
Это лишний раз убеждает в том, что древнее словотворчество нельзя рассматривать в отрыве от тех закономерностей древнего архаического мышления, с которыми оно нерасторжимо связано.
Ибо, как писал Гумбольдт, «простой секрет этих (архаических – И.Б.) языков, который и указывает путь к их расшифровке таков: полностью забыв нашу грамматику, надо, прежде всего, попытаться выстроить ряды значений»[6].

ЛИТЕРАТУРА
1. Десницкий А. Поэтика библейского параллелизма. http://azbyka.ru/dictionary/02/poetika.pdf
2. Марр Н.Я. Яфетидология. — Жуковский-Москва, Кучково поле, 2002, с. 325
3. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. – М.: Педагогика-Пресс, 1994, с. 357.
4. Десницкий А. Поэтика библейского параллелизма. http://azbyka.ru/dictionary/02/poetika.pdf
5. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. Москва Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998, с.73
6. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. — М.: «Прогресс», 2000, с.315

7 комментариев для “«Этимологические причуды » иврита как древнего языка (окончание).

  1. Слово «ми-дбар» (пустыня) образовано, видимо, словом «давар».. (ничего), то есть ничего нет.
    ______________________
    Уважаемый Леонид, я что-то не понимаю, давар — это слово, речение, вещь, предмет, что-нибудь, с отрицательной частицей לא (не) — пустое, безделица и т.д.
    А как в первоисточниках, на которые вы ссылаетесь?

  2. Леонид Цальман
    11 Июль 2016 at 17:58

    Бог говорит (на иврите «ли-дабэр») слово («давар»), и появляются физические вещи («давар»).
    Разные понятия: духовное (слово) и материальное (вещь) определяются в иврите словом «давар». Причуда языка? нет – тайна.
    ________________________________
    Почему же «тайна»? Представление о вещности, телесности «слова» уходит своими корнями в эпоху мифологического сознания, для которого вещь, слово и действие были тождественными. При этом иврит не составляет исключения.
    Представления о «говорящей» вещи подтверждает этимология слова «вещь» в русском языке, которое родственно латинскому слову vox — «голос», «глас», греческому έπος — «слово», «речь», др.— индийскому vaç — «говорить» и vaktih «речь» [М, Фасмер. Этимологический словарь русского языка, 1971].

    А вот еще к вашему разговору. Вы не задумывались, почему медабэр (говорит) и мидбар (пустыня) являются производными от одного корня «דבר» и сходны по созвучию? А в древнееврейском мидбар (пустыня) означало еще и «орудие речи», «уста». Опять, скажете, «тайна»?
    Но семантика архаических слов – это нечто совсем иное, отличное от привычного современного нам значения слова. Вся «тайна» в закономерностях архаического мышления и особенностях архаической семантики.

    1. Инна Беленькая
      12 Июль 2016 at 11:29
      А вот еще к вашему разговору. Вы не задумывались, почему медабэр (говорит) и мидбар (пустыня) являются производными от одного корня «דבר» и сходны по созвучию? А в древнееврейском мидбар (пустыня) означало еще и «орудие речи», «уста». Опять, скажете, «тайна»?
      —————————————————————————-
      Слово «ми-дбар» (пустыня) образовано, видимо, словом «давар».. (ничего), то есть ничего нет.

      . В отличие от античной идеи творения мира из первовещества, иудаизм и христианство объясняют, что мир сотворен Богом из «ничего», Своим словом.
      Вот библейские слова:
      «Все сотворил Бог из ничего» (2 Мак 7:28).
      «Верою познаём, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» (Апостол Павел «К евреям»).
      Бог говорит (на иврите «ли-дабэр») слово («давар»), и появляются из ничего («давар») физические вещи («давар»)
      Есть видимая этимология слова как связь слов одного языка и связь слов разных языков. Через историю слова можно увидеть связь истории народов. И есть тайна – непонятная этимология слова (генезис слова).
      Мышление определяет словотворчество человека, а услышанные человеком слова и усвоенные им, изменяют его мышление.

  3. Уважаемая Инна! Спасибо за вашу запись и за то, что зашли в мой блог.

    Скажу вдогонку к моему комментарию к вашей интересной статье «Этимологические причуды» иврита как древнего языка».
    О такой важной теме можно рассуждать, только если вначале определиться с понятиями: слово-мысль-мышление.

    Ещё: Да, считаю, рык животного и слово человека – понятия тождественные, оба результат мышления. Человек может рычать. Он животное. Здесь рык и слово – физическое действие по команде мозга через мысль. Рык – команда генетически вложена в мозг животного, она – рефлекс. Слово – результат человеческого мышления, определяемое мыслью. Но это приобретённый продукт человека.

    Вы считаете: «Как возникает мысль, что такое мысль – сие нам неведомо». Почему? Ведь, согласитесь, можно сказать: Мысль – это результат мышления, то есть работы мозга.

    Вот выражение, из в вашей статьи, «языковая мысль» – слово, есть глубокое и тайное понятие.

    Древние мудрецы писали, что мир сделан словом. Слова библейского иврита, переводимые на русский язык как «говорить», «слово», «вещь», содержат только три буквы : «далет», «бет», «рейш». Бог говорит (на иврите «ли-дабэр») слово («давар»), и появляются физические вещи («давар»).

    Разные понятия: духовное (слово) и материальное (вещь) определяются в иврите словом «давар». Причуда языка? нет – тайна.

  4. Уважаемая Инна! Я написал комментарий к Вашей замечательной статье «Этимологические причуды» иврита как древнего языка». Тема статьи интересна. Вы исследуете, как я понимаю, вопрос: «разные языки определяются не только словами, но и различием мировоззрений. Я не оставил комментарий в Гостевой. Найдите, пожалуйста, время ознакомиться с комментарием к Вашей статье, помещённым в моём блоке. Спасибо за статьи.

  5. Это пока еще звукоподражание. Настоящее словотворчество в возрасте — «От двух до пяти»(Чуковский). По сути, ребенок воссоздает те приемы словообразования, которые характерны и для древнего языкотворчества. Эта та же игра звука и смысла, образование неологизмов, когда усвоенный ребенком смысл слова приводится в соответствие со звуком (мазелин, ползук, копатка, колоток, вертилятор). Или образование глаголов от имен существительных: отскорлупай, замолоточь, отмухиваюсь, отключаю дверь. Чуковский говорит, что точно такое же словесное творчество можно наблюдать и в речи народа — народная этимология — спинжак, гульбар, кластырь.
    В то время он писал, что исследователями эти языковые процессы были замечены только у взрослых, хотя они и в речи детей занимают не последнее место. А про связь с древним языкотворчеством и вообще речи не было. Как тогда, так и сейчас. Кроме , конечно, трудов Выготского. Но тогда они были под запретом, а лингвисты считали, что лингвистика не нуждается в психологии. В прочем, как и сейчас.

  6. Имеет ли связь Ваше сообщение с «детским» обозначением предметов и существ: машина — би-би, корова — му, собака — гав-гав, кошка — мяу и т.д.?

Обсуждение закрыто.