Все люди будут работать; они будут рассматриваться как работники, приписанные к одной мастерской и прилагающие все усилия к тому, чтобы приблизить человечество к моим божественным предвидениям… К тем, кто не подчиняется порядкам, другие будут относиться как к скотам.
Анри де Сен-Симон
Книга Хайека «Контрреволюция науки» не так знаменита, как его «Дорога к рабству».[1] Не все знают, правда, что последняя была сделана как популярное изложение идей, которые должны были стать третьей частью общего проекта «О злоупотреблении разумом». После сенсационного успеха «Дороги к рабству» (неожиданного для самого автора) Хайек посчитал излишним писать эту часть.
О чем книга? Ее часть первая прослеживает возникновение «сциентизма» — французской разновидности рационализма, претендующего на решение общественных проблем методами точных наук. Это мы опустим.
Часть вторая повествует, в основном, о «научном социализме», критическом реализме, монополизме и мн. др.
И здесь все начинается с фигуры, имя которой должно быть памятно многим читателям.
Граф Сен-Симон (1760–1825) выпустил несколько книг. Затем его ученики выпустили книгу «Учение Сен-Симона».
В трудах Сен-Симона и его учеников мы найдем много-много знакомого – того, что находим у Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Даже больше, чем вы думаете. Он один из, так сказать, «трех источников марксизма».
К середине XX века жизнь и личность Сен-Симона были обстоятельно изучены. Была выявлена его склонность к самовосхвалению и мифотворчеству о себе любимом. Поэтому сведения о нем легендарного характера советуют принимать с долей скептицизма. К таковым относится, например, сообщение о том, что смолоду лакей будил его по утрам словами: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!»
По некоторым свидетельствам, Сен-Симон плохо знал историю. Одно время его консультировал его секретарь – известный впоследствии историк Огюстен Тьерри. Есть косвенные свидетельства тому, что почти все зрелые труды Сен-Симона написал Огюст Конт. До встречи с ним писания Сен-Симона выглядели хаотичной мешаниной – он не умел излагать свои идеи сколь-нибудь четко.
Когда молодой Конт стал его секретарем (и когда перестал им быть, но продолжал сотрудничество) под именем Сен-Симона стали появляться вещи, написанные четко и систематично. Сен-Симону было тогда около пятидесяти лет, и мы должны либо признать, что в этом возрасте он внезапно овладел умением, которого не имел смолоду, либо приписать авторство Конту.
Теория
Согласно тому, что известно как теория Сен-Симона, человечество проходит в своем развитии такие эпохи: рабовладельческую, феодальную и промышленную. Развитие общества осуществляется в результате взаимодействия двух процессов: развития знаний и развития хозяйства. В каждом из этих процессов происходит внутренняя борьба: в первом – между идеологиями, во втором – между классами, претендующими на власть.
Сложное переплетение всех этих взаимодействий периодически изменяет состояние общества. Каждая формация проходит поэтому через две стадии: органическую, когда все в равновесии, и критическую, когда что-то нарушает прежнее равновесие. Этим «что-то» может быть научная революция либо изменение в расстановке классовых сил.
В органической фазе у власти класс, имеющий наибольшее хозяйственное значение. Но вот вырастает экономическая сила другого класса, который заявляет свои претензии на власть. Классовая борьба выливается в политическую революцию. В результате появляется новая общественная формация.
По учению Сен-Симона, будущее принадлежит промышленному классу (это предприниматели и рабочие в союзе с учеными).
В каждой формации имеет место эксплуатация человека человеком. Только промышленный режим покончит с ней. Здесь все производство будет идти по плану.
Стихию рынка и конкуренцию заменит ассоциация. Трудиться все будут обязаны – это называется: право на труд. Будет господствовать принцип: от каждого – по способности, каждой способности – по ее делам. Это называлось: «перенести земной рай из прошлого в будущее».
Эволюционное развитие подходит к концу. Наступает эпоха научного управления обществом. Ученики Сен-Симона Анфантен и Базар писали:
«Эксплуатация человека человеком – вот состояние человеческих отношений в прошлом; эксплуатация природы человеком, вступившим в товарищество с другим человеком, – такова картина, представляемая будущим».
О том же пишет Энгельс в «Анти-Дюринге»: «На место управления лицами становится управление вещами и руководство производственными процессами. Государство не отменяется, оно отмирает».
Фридрих Хайек, изучивший соответствующие материалы, объясняет, что «ассоциация» у Сен-Симона – это синоним другого его понятия – «организация». Последнее же, в общих чертах, есть подобие социализма большевистского толка.
«Сен-Симон, — пишет Хайек, — в отличие от большинства последовавших за ним социалистов, очень ясно понимает, что организация общества во имя единой цели, являющаяся фундаментом для любой социалистической системы, несовместима с личной свободой и нуждается в существовании духовной власти…».
Свой вывод Хайек подтверждает прямыми цитатами из работы «О промышленной системе» (1921): «Пустая метафизическая идея свободы… стеснила бы влияние массы на индивидуума». Идея свободы «противоречит развитию цивилизации и созданию хорошо упорядоченной системы».
Про цивилизацию – обычный Сен-Симоновский треп, главная ценность тут — хорошо упорядоченная система.
Никто иной, как Огюст Конт, alter ego Сен-симона, в конце концов додумался до идеи «диктатуры пролетариата».[2]
Эпидемия сенсимонизма
Держитесь подальше от сенсимонистов!
Гете (в письме к Карлайлу)
Анри де Сен-Симон умер в 1825 г., окруженный группой верных учеников и последователей. «Сен-Симон застал лишь самые первые шаги школы, назвавшейся его именем и под этим именем распространявшей его идейное наследие по всему миру, — пишет Хайек. – Именно благодаря своим ученикам он стал значительной фигурой в истории социальных идей. Безусловно будучи оригиналом, вряд ли он был оригинальным или глубоким мыслителем. Идеи, который он завещал своим ученикам, в то время, бесспорно, были достоянием многих».
И немного дальше: «Хотя почти все идеи школы можно отыскать в работах, вышедших под именем Сен-Симона, реальной силой, которая решительно повлияла на европейскую мысль, был сенсимонизм, а не сам Сен-Симон».[3]
Хайек цитирует из Дж. Ст. Милля о том, что сенсимонизм «за те несколько лет, в течение которых он насаждался, посеял семена чуть ли не всех социалистических тенденций, так широко распространившихся с тех пор во Франции». И из Вильгельма Рошера (от 1874): «В новейшей социалистической литературе очень мало значительных идей, которые бы не были высказаны вышеназванными французскими авторами». Авторы те: Базар, Анфантен, Конт, Консидеран.
От «вышеназванных» учение восприняло великое множество далеко не последних людей Европы. «Если бы удалось обнаружить, что аналогичная ситуация порождала аналогичные идеи без какого-либо влияния сенсимонистов, — пишет Хайек, — для нас это имело бы гораздо большее значение. Однако при исследовании аналогичных современных сенсимонизму движений, где бы они ни разворачивались, всякий раз обнаруживается их тесная связь с французским прототипом».
Он приводит ряд имен, настолько обширный, что только диву даешься. Наряду с менее известными нам лицами, здесь: Пьер Леру, Луи Блан, Томас Карлайл, Дж. Ст. Милль, Т. Годскин…
А еще были такие, кто прошел через сенсимонизм, чтобы позже создать свои теории, — такие как Фурье или Прудон.
И все это пока – капля в море. Уже к началу 30-х сенсимонизм (переплетенный с Контом) проник в Германию, оказав широкое влияние на тогдашнюю молодежь. Здесь и группа «Молодая Германия», и младогегельянцы, включая Арнольда Руге, Давида Штрауса, Мозеса Гесса, Карла Родбертуса и даже Людвига Фейербаха (до момента, когда он разработал свою систему).
Сенсимонизмом заразились влиятельные немцы, жившие в Париже, начиная с Вильгельма Вейтлинга. К ним понаехали из Германии Карл Грюн и фон Штейн. Последний написал целых две книги, одна из которых – «Социализм и коммунизм в современной Франции» (1842) — сделала сенсимонистскую доктрину «во всей ее полноте общенемецким достоянием» (Хайек).
И барон Людвиг фон Вестфален часто беседовал о новых идеях с четырнадцатилетним сыном своего приятеля Генриха Маркса – будущим зятем своим Карлом.
А в трудах Карла Грюна впервые появляется термин научный социализм – применительно к наследию Сен-Симона, «посвятившего всю свою жизнь поискам новой науки». В другом месте Хайек отмечает, что сенсимонисты изобрели термины индивидуализм и социализм.[4]
Молодые Фридрих Энгельс и Вильгельм Либкнехт также были захвачены новомодным учением, а Фон Штейн и Луи Блан передали его своему ученику Фердинанду Лассалю. Этот впоследствии активно способствовал выработке модели прусского социализма – «Социального государства» Отто Бисмарка.
В своих источниках Хайек находит влияние сенсимонизма на Дж. Мадзини, движение «Молодая Италия» и Дж. Гарибальди. А также на «становление таких выдающихся личностей, как А. Стринберг в Швеции, А. Герцен в России и другие – в Испании и Южной Америке».
В целом, указывает Хайек, влияние сенсимонизма и позитивизма Конта «ни в коем случае не ограничивалось кругом людей, склонных главным образом к размышлениям на социальные и политические темы, но оно было даже сильнее в среде литераторов и художников, которые, зачастую почти неосознанно, становились посредниками, переносившие сенсимонистские концепции в иные сферы».
Идеи Сен-Симона об общественной функции искусства, пишет Хайек, «произвели глубокое впечатление на целый ряд крупнейших писателей того времени и стали причиной весьма основательных изменений в тогдашней литературной атмосфере. Требование, чтобы искусство стало насквозь тенденциозным, чтобы оно служило социальной критике, и чтобы с этой целью показывалась жизнь как она есть, – во всем ее безобразии, привело к настоящей революции в словесности».
В частности, во Франции, «многое из сенсимонистского учения было усвоено и практиковалось не только тесно связанными с сенсимонизмом авторами, такими, как Жорж Санд или Беранже, но и некоторыми из самых знаменитых писателей того времени – О. де Бальзаком, Виктором Гюго и Эженом Сю».
Как кажется, первым кандидатом от России в эту команду явился Виссарион Белинский.
Основоположники «монополистического капитализма»
О, это крайне интересный момент. «Дело в том, — рассказывает Хайек, что основатели современного социализма немало сделали также, чтобы придать континентальному европейскому капитализму его особенную форму. Так называемый монополистический, или финансовый, капитализм, выросший из тесной связи между банковской системой и промышленностью, все это в значительной степени порождение сенсимонизма».
Это о случаях, когда банки, владея контрольными пакетами акций фирм, составляют из них промышленные концерны, а также о быстром развитии акционерных предприятий и крупных синдикатов. Результат слияния банковского капитала с промышленным позже получил название финансового капитала и стал одним из признаков «империализма» по Ленину – как высшей и последней стадии в развитии капитализма.
Интересные повороты в научном социализме случались, однако…
Первым стал парижский банк «Креди мобилье», взявший на себя функции депозитную и инвестиционную. Затем по этому примеру подобные банки распространились почти по всему континенту. Не добившись желаемых реформ политическими методами, пишет Хайек, «сенсимонисты взялись за трансформацию капиталистической системы изнутри – посредством индивидуальных усилий, стараясь при этом максимально задействовать свою доктрину. И нельзя не признать, что им удалось преобразовать экономический механизм стран континентальной Европы в нечто заметно отличающееся от английского капитализма с его свободной конкуренцией», сообщает Хайек.
Все это делалось с осознанной целью – создать систему централизованного, насколько возможно, контроля над бизнесами (особенно, в отраслях городского строительства, коммунального хозяйства и транспорта). Путем консолидации и политики слияний создавались гигантские многопрофильные концерны. Система свободы предпринимательства позволяла делать такие вещи, но делала ли она их неизбежными — большой вопрос.
«Креди Мобилье», в конце концов обанкротился. О причинах Хайек не сообщает, но, скорее всего, потому что трудно управлять эффективно подобными супергигантами. Если так, тогда это лишний довод к тому, что описанная концентрация капитала часто бывала искусственной и экономически не оправданной. А потом наследники сенсимонистов будут писать об органичных пороках «финансового капитала» и загнивании «монополистического капитализма», требуя государственного контроля над экономикой.
«Хорошая работа», — одобрил дьявол…
[1] Фридрих Август фон Хайек. «Контрреволюция науки». Фонд Либеральная миссия. М, 2003. Первое издание на английском: 1952.
[2] В. Ф. Тотомианц и В. М. Устинов. «Утопии. Социальный рай на Земле». Изд-во «Революция и культура». М, 1917.
[3] Хайек. «Контрреволюция науки».
[4]Хайек. «Индивидуализм: истинный и ложный». В сб. «Индивидуализм и общественный порядок». Изд. «Изограф». М, 2000, с. 24 (сн.).
«и поскольку человеческие умы не совершенны, то всё — относительно :)»
Вам, Алик, еще нужно бы многое узнать об этих материях — в том числе и про «относительность». Именно здесь — область важнейших достижений Хайека. Не уверен, что смогу скомпилировать об этом заметку для блога. Поэтому кое-что расскажу прямо сейчас.
Все явления делятся на естественные и искусственные, созданные людьми. Это разделение идет чуть ли не от Аристотеля. Хайек добавил третье понятие: вещи, созданные людьми, но без сознательного дизайна или замысла какого-нибудь ума. Это — основные иституты общества — фундаментальные правила, ограничивающие поведение человека относительно ближнего его. Они возникли и продолжают возникать в ходе эволюции человеческого общества. К ним относятся, в числе прочего, правила морали и даже такие явления, как Римское право — то есть, система законов.
Именно благодаря этим институтам скопление людей, каждый из которых стремится к своей выгоде, превращается в подобие организма, внутри которого происходит спонтанная координация действий людей. Это создает порядок и направляет равнодействующую отдельных действий к общему благу (см. идею Адама Смита о «невидимой руке»).
Французский рационализм стоял на том, что все общественные институты создаются или были созданы как результат сознательного дизайна отдельных личностей. И что люди могут их придумывать или изменять по своему усмотрению. Из этого представления во Франции вырос социализм как идея. Отсюда выражение Хайека «злоупотребление разумом».
Вот как он писал: «Человек цивилизовался в значительной степени вопреки своим желаниям. В этом, я думаю, итог всего обсуждения – не наш интеллект создал цивилизацию, но на самом деле — обуздание множества наших природных инстинктов» (книга «Право, законодательство и свобода»)
Последняя его книга (которую он не успел отделать, завершив только черновой вариант,) называется, в буквальном переводе, «Фатальный самообман». Ее издал помощник Хайека в своей редакции, но нынешние хайековеды нашли серьезные основания для сомнений в полной аутентичности этого текста. Есть русский перевод под названием «Пагубная самонадеянность».
Евгений, спасибо Вам за очень интересную серию статей.
Цитата по похожей теме — Альберт Эйнштейн: «Можно обладать четким и совершенно ясным мнением о том, что есть, и однако быть не в состоянии вывести из этого, что должно быть целью наших человеческих устремлений. Объективное знание дает нам мощный инструмент для достижения определенных целей, но наивысшая цель сама по себе и стремления достичь ее должны приходить из другого источника.»
http://club.berkovich-zametki.com/?p=14248
«… Отсюда выражение Хайека «злоупотребление разумом». Вот как он писал: «Человек цивилизовался в значительной степени вопреки своим желаниям. В этом, я думаю, итог всего обсуждения – не наш интеллект создал цивилизацию, но на самом деле — обуздание множества наших природных инстинктов» (книга «Право, законодательство и свобода»)…
..нынешние хайековеды нашли серьезные основания для сомнений в полной аутентичности этого текста. Есть русский перевод под названием «Пагубная самонадеянность».
::::::::::::::::::::::::
Дорогой Евгений Мих-ич, материй, которые необходимы и которые хочется узнать, очень много (начинаю догадываться). А день такой короткий и часто тратится на всякую ерунду . .
Ф. Фон Хайек с самого начала знакомства с ним, произвёл совершенно ошеломляющее (не побоюсь громких слов) действие. Прочёл немного из его Этюдов о злоупотреблениях разумом, так что, в общих чертах, как мне кажется , представляю, о чём Вы говорите. По своей самонадеянности надеюсь добраться и до «Фатального самообмана» («Пагубной самонадеянности»).
Спасибо Вам огромное за всё.
Фридрих Август фон Хайек. Контрреволюция науки. Этюды о злоупотреблениях разумом
… В первой части настоящей книги выявляются интеллектуальные истоки враждебности к такого рода индивидуализму. Историю развития этих взглядов,
представляющуюся мне историей злоупотребления разумом, предполагалось затем проследить еще в четырех разделах.
Вторая часть настоящей книги, посвященная ранней французской фазе рассматриваемого процесса, должна была стать первым из этих разделов,
а третья — началом второго раздела, посвященного дальнейшему развитию того же движения в Германии. Далее, соответственно, должен был следовать раздел об отступлении либерализма, имевшем место в Англии в конце XIX века и происходившем преимущественно под французским и немецким интеллектуальным влиянием. И, наконец, предполагался раздел о ходе того же процесса в Соединённых Штатах. Эта общая картина все усиливающегося злоупотребления разумом, или же — шествия социализма, должна была завершаться разговором о полном закате разума в условиях тоталитарного строя, будь то фашизм или коммунизм. Основные идеи из этой части предполагавшейся крупной работы были предварительно изложены в популярной форме в моей книге «Дорога к рабству» («The Road to Serfdom. Chicago: Chicago University Press, 1944)…
.. Однако сейчас нас занимают не специфические проблемы экономической теории, а характерные особенности всех дисциплин, изучающих результаты
сознательной человеческой деятельности. Мы хотим подчеркнуть два момента.
Во-первых, все попытки объяснить эту деятельность должны отталкиваться от того, что люди думают и что они намереваются делать, то есть приниматься
за отправную точку тот факт, что люди, образующие общество, руководствуются в своих действиях классификацией вещей или событий исходя из имеющей общую для всех них структуру системы чувственных качеств и представлений, причем эта система известна и нам, поскольку мы тоже люди.
Во-вторых, конкретные знания, которыми располагают разные люди, могут очень существенно различаться. Не только действия людей по отношению к внешним объектам, но также все отношения между людьми и всеми социальными институтами могут быть поняты, только если исходить из того, что думают о них люди.
Можно сказать, что общество, каким мы его знаем, построено на представлениях и идеях людей, и социальные явления могут быть поняты нами и иметь для нас значение только в отраженном человеческими умами виде…
—————
и поскольку человеческие умы не совершенны, то всё — относительно 🙂
Евгений Михайлович!
Можно немного не по сегодняшней теме? Смотрел толстую книгу Барри Эйхенгрина. Называется «Зеркальная галерея». Изд-во Института Гайдара. М. 2016. Пер. с англ. Но точно по теме наших прошлых бесед — сравнение кризиса Великой Депрессии с кризисом 2008 года. Если заинтересуетесь, то найдете ее или подлинник. Всего доброго!
Спасибо, Ефим. Надо посмотреть, что еще за сравнение.